Димкины акварели. Повесть

© Галина Долгая, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Димка выбежал из подъезда и, хлюпая носом, помчался за дом. Там, в закутке между проржавевшей стенкой гаража Петровича и глухим забором можно было поплакать, не боясь, что кто-то поднимет на смех или – что еще хуже! – пожалеет.

Димке шел седьмой год, и он не мог позволить себе быть тряпкой. Но что делать, если слезы сами выкатываются из глаз, словно в голове стало слишком много жидкости, и она, голова, только и ждет, когда Димку кто-нибудь обидит? Нет, ни у кого из сверстников, густо заселяющих их длиннющее общежитие, называемое семейным, и в мыслях не бывало обидеть Димку – его уважали! За справедливость характера, за умение плевать сквозь зубы, за особое отношение к бродячим собакам, с которыми он легко делился колбасой или куском хлеба, что урывал со стола, когда к матери захаживали ухажеры. Но вот мать!.. Она могла обидеть, да так, что Димке хоть сквозь пол провались от стыда – за нее, или от своего бессилия. «Ничего, – мысленно потрясал он кулаком, – вот вырасту, попробуешь тогда подзатыльник дать!»

Димка снова хлюпал, вытирая нос кулаком и отворачиваясь к стене с оплывшей штукатуркой. Он будто сам от себя хотел спрятаться. Да надолго ли спрячешься?! Вот он, Димка – весь тут, куда ж денешься?..

– Димка!

Вместе с пьяным голосом, который Димка терпеть не мог, раздался стук распахнувшихся створок окна. «Как пить дать, опять разобьет стекла!» – с досадой подумал Димка, вспоминая, как сильно дуло из дыры, которую только на днях закрыли куском стекла, что он принес с мусорки.

– Димка! – истошно орала мать, добавляя вслед за именем сына еще пару грязных словечек.

– Да ладно, Свет, отстань от пацана, – это дядя Паша.

Вроде путевый мужик, но может и руку приложить в беспамятстве. Матери уже столько попадало, да и Димке тоже.

– Что это ладно? – не унималась мать. – Нет, так нельзя! Я ему кто? Мать или не мать? Сказала, – стук по жестянке на подоконнике, – должен слушать! – и опять вопль: – Димка, паршивец, а ну иди домой, кому говорю!

«Ага, щас, пошел, – слезы кончились, и в глазах сверкнула злость. – Ждите – не дождетесь! И ночевать не приду, тут лучше спать буду!»

Димка заглянул за гараж. В узком проеме он запрятал кусок поролона и старый шерстяной платок, весь побитый молью, но теплый. Все это богатство было завернуто в кусок целлофана. А под свертком Димка схоронил спички и пару окурков, да еще свечной огарок. «Надо было хлеба прихватить со стола, – с досадой подумал Димка, ощущая в животе поскуливание, – а ладно, до утра дотяну, а там – в детсад, тетя Маша и хлеба даст, и каши».