Дракон разъярённой фурией метался по комнате. Жертвами его гнева
уже стали два стула, по ним хорошенько потоптались и не один раз.
Стеклянный столик, до этого скромно стоящий у окна, теперь блестел
осколками на полу, и даже напольная ваза времен первого малого
исхода не избежала печальной участи быть разнесенной на маленькие
кусочки.
Хрясь! Кулак впечатывается в поверхность стола. Бумс! Рядом
опускается второй. Дракон обводит яростным взглядом стоящих у стены
людей.
- Как вы могли вернуться без неё? - в раздавшемся рычании трудно
было разобрать слова, но те, кому оно адресовалось, поняли всё без
труда. Этот вопрос звучал уже не в первый раз, и не в первый раз
Зарран пытался объяснить случившееся.
- Мы.., - начал он снова, но запнулся, встретившись взглядом с
взбесившимся пламенем в глазах дракона.
- Ты! - рыкнул Ласти. Глава асхалутов с тоской проводил взглядом
последнюю чашку, закончившую свою жизнь от столкновения со стеной.
Ласти ужинал, когда они вернулись с печальной вестью. И теперь весь
столовый сервис валялся на полу, превращаясь в мелкое крошево под
сапогами мечущегося по комнате дракона. Но безумство было
оправдано. Тут всякий сошёл бы с ума, если бы нежно любимая жена
пропала через три недели после свадьбы.
- Битьё посуды её не вернет, братец, - сидящий в кресле
Кэстирон, небрежно стряхнул осколок недавно почившей чашки с
подлокотника. - Может, всё-таки выслушаешь Заррана?
- Его жалкие оправдания тоже, - парировал тот, но пламя в глазах
немного поутихло. Зарран счёл это добрым знаком. Он единственный из
стоящих у стены людей рискнул произнести пару слов, "Мы, я, мне
жаль" - немного, конечно, но остальные не рискнули даже взгляд от
пола оторвать, чувствуя себя крайне неуютно под яростно пламенеющим
взором дракона.
Тарк в очередной раз поправил сползающего вниз гронна. Птенец
висел у него под мышкой, плотно прижатый к боку. Вид у бедняги был
жалок. Нежный пух слипся от жары, и между торчащими сосульками
просвечивала голая пупырчатая кожа. Глаза помутнели, в них застыло
удивление, смешанное с ужасом и полным непониманием. Птенец еще
пытался держать голову прямо, но последнее время та норовила
свеситься вниз. Наконец, он сдался и обмяк, чем окончательно
приобрел сходство с дохлой, плохо ощипанной курицей.
С тех пор, как неизвестное бескрылое существо выдернуло его из
гнезда, случилось много всего, и это всё слилось в одну сплошную
какофонию звуков и мельтешение непонятных образов.
