Он сидел в старом растрепанном кресле, заросший, в старой потрепанной куртке и сбитых ботинках, раздавленный жизнью человек. Сидел и думал чем сегодня заняться. Его мучили сомнения, стоит ли вообще выходить на улицу и заниматься чем либо. Печаль захватила его сердце.
Облупленные сырые стены, бутылки вокруг, пакеты и прочий мусор, все это составляло его мир. Самодельная кровать стоящая рядом с креслом, сделанная из фанеры, кирпичей и найденного на свалке матраса очень вписывалась в этот интерьер и давала отголоски тепла и беззаботности, которой была наполнена жизнь Аркадия в лучшем из ее восприятии.
Он расплылся в кресле, размышляя о бытие своей жизни, водка в бутылке уже заканчивалась, а мысли только набирали силу течения.
«Сижу я, пью, а моя жизнь проходит. Все вокруг движется, все куда-то стремятся, а я как будто вне этого мира, я не от кого не завишу, и от меня ничего не зависит. Свобода ли это? Или просто ненужность? Не знаю. Знаю только, что все зависит от точки зрения. Через какую призму глянешь, так оно и будет восприниматься. Все в этом мире относительно и относится оно ко всему и всем, но кроме меня. Я уже свою жизнь прожил».
Он встал, слегка пошатываясь, дошел до выхода из подвала, правой рукой облокотился на стену, что бы открыть железную дверь, но самочувствие подсказало, что лучше пока этого не делать. Он вернулся обратно что бы лечь.
Мысли, которые посетили его перед сном были очень жгущими, такими же жгущие, как некачественная водка которую он пил, но обжигали они сильнее, сжигая живые участки на тех старых душевных ранах, которые нанесла ему судьба.
Спал он недолго и проснулся слегка протрезвевшим. Встал, взял пакеты, засунул их в карман своей куртки и выбрался наружу из своего убежища. Раньше он жил в этом доме на девятом этаже, а теперь живет в заброшенном подвале. Были и другие места, подходящие для ночлежки, но он так привык к этому дому, что не хотел покидать его границы, слишком много хороших воспоминаний было связано с ним. Он не мог решиться это сделать.
Выйдя на улицу, солнечный свет поразил его глаза и заставил сморщиться. Зажмурившись, он протер лицо грязными руками. От него несло жуткой вонью, но ему не было дела до этого. Его вообще мало что заботило связанное с его внешним видом, больше его волновали пустые бутылки и жестяные банки. Он был предпринимателем своего рода. Он собирал никому не нужные вещи, пустые стеклянные бутылки, металлы разного вида, иногда испорченную технику и относил это все в свое хранилище. Там он рассортировывал товар по категориям и дальше уже нес в пункты приема. Ему нравился его свободный график и независимость от начальства.
