Они без слов понимали друг друга,
И не было в мире сердец нежней.
Он бурно любил. А его подруга
Любила, быть может, еще сильней.
Есть множество чувств на земной планете,
И все-таки, что там ни говори,
Навряд ли найдется прибор на свете,
Способный измерить накал любви.
Насколько все было у них счастливо —
Прочувствовать было бы слишком сложно.
Однако же было все так красиво,
Что попросту вычислить невозможно!
И все ж вдруг такое порой случается,
Что там, где все тысячу раз прекрасно,
Свершается вдруг до того ужасно,
Что просто в сознаньи не умещается…
Встречая весенне-душистый шквал,
Шагнули они вдруг беде навстречу,
И в самый спокойный и светлый вечер
Попали под бешеный самосвал.
А дальше, как тысячи лет подряд,
Взлетев под сияющий свод святилища,
Они оказались у врат чистилища,
Откуда дорога и в рай, и в ад…
И, глядя печально в свои бумаги,
Сказал им сурово премудрый Петр:
«Хоть думай о горе, хоть думай о благе,
А промысел высший и чист и тверд.
Кому-то грустится, кому-то хохочется,
Ведь судьбы не мы, а за нас вершат,
Не все получается так, как хочется,
Тебе – он сказал ей – дорога прочится
Отныне и присно в кромешный ад.
Когда-то ты в юности нагрешила,
И ныне, что выпало – принимай.
А мужу иное Судьба решила:
Грешил ты немного, что было – то было,
Ступай же отныне в прекрасный рай!»
Но он на колени упал с мольбою:
«Пусть будет такой и ее стезя!
Оставь же ее навсегда со мною!»
Но Петр покачал головой: «Нельзя!
Конечно, все это ужасно сложно,
Но так существует мильоны лет:
Вот если за грешником вслед, то можно,
Но только подумать здесь крепко должно:
Обратной дороги оттуда нет!»
Но он улыбнулся: «Смешной секрет!
Разлука в любви – пострашней состраданий!»
И в страшную лаву без колебаний
Он прыгнул навечно за милой вслед!
