Вступление
День Независимости
Более двадцати лет назад, накануне Дня Независимости Украины, мы с коллегами-журналистами стояли около памятника Ленину в моем родном городе Сумы. Помню, как тогда между нами разгорелся спор. Они настаивали на том, что монумент надо снести. А также говорили, что День Независимости – святая для каждого гражданина нашей страны дата. Я же утверждала обратное. Мол, Ильич – это едва ли не главная страница книги нашей истории. А празднование Независимости – не более чем формальность.
Да и как могло быть иначе? Я выросла в русскоязычной семье, впитала в себя русскую культуру, окончила советскую школу. И так же, как большинство моих сверстников, попросту не знала о том, что много веков назад Северный сосед украл у моей страны ее истинную историю.
Но мне повезло. Вскоре профессия журналиста привела меня во Львов. Затем в Тернополь и Ивано-Франковск. И постепенно мое мировосприятие стало меняться. Я до сих пор помню тот день в Ивано-Франковске, когда один из местных жителей, с которым мы гуляли по городу, остановился около какого-то дома и сказал:
– А вот здесь живьем замуровали священника…
– Кто, фашисты?! – ужаснулась я.
– При чем здесь фашисты? – удивился он. – Гэбисты москальские…
Впрочем, теперь я понимаю: для полного осознания того зачем надо сносить памятники Ленину и что означает День Независимости, редких поездок на Западную Украину и прочитанных книг все-таки недостаточно. Даже спустя два десятилетия, имея за плечами опыт военного корреспондента побывавшего во многих «горячих точках» (в том числе, в Сирии, Ливии и Сомали), я все еще была далека от настоящего понимания сути этого праздника.
Когда же это наконец произошло? Во время аннексии Крыма, когда Россия, словно вышедший из подворотни разбойник с наганом, нагло ограбила Украину, а одурманенная вражеской пропагандой разъяренная толпа жителей полуострова избила всех попавшихся ей на пути киевских журналистов, которые в одночасье стали врагами для своих же сограждан на своей же земле? Либо во время так называемого «референдума» об отделении от Украины Луганской области, где русские оболванивали местных обитателей, цинично спекулируя на теме Великой Отечественной войны и мифического киевского фашизма? А может быть, после того, как я провела три часа в ожидании «скорой помощи» на одном из блокпостов под Славянском рядом с тем, что осталось от трех 20-летних украинских бойцов после минометного обстрела во время очередного перемирия? Или в оккупированном сепаратистами селе Новоекатериновка Старобешевского района, куда на наших глазах чеченские и осетинские наемники привозили российских журналистов, чтобы они сфотографировали поля, усеянные телами выходивших из Иловайского «котла» наших солдат?
