Первая часть Марлезонского
балета!
Я, как хозяйка, сидела во главе стола и сверлила взглядом,
так сказать, гостя, который расположился на другом конце стола. Моя
душа кипела. Скулы сводило от ярости. Губы искривились в злой
усмешке, которая еще чуть-чуть и перейдет в оскал, но я еще
старалась держать маску радушия.
Руки чесались оборвать уши этому молокососу, чтобы стереть
с его физиономии похабную ухмылку.
Бесит этот нахал!
Не так, совсем не так, я представляла себе
аристократического отпрыска. Где одухотворенное, благородное лицо и
прямой нос, как у Ланового? Где мудрый взор и волевой подбородок,
как у Тихонова? Где темные локоны и огромные глаза, как у Абдулова?
Где, в конце концов, загадочность Киркорова?
Нет, я не придираюсь. Если бы мы столкнулись на улице,
хотя, как это могло бы произойти, не представляю, то, я бы, очень
хочется в это верить, прошла мимо, даже не обратив на него
внимание, настолько непримечательной была внешность молодого
человека. Таким мог бы быть агент специального
назначения...
Темно русые короткие волосы даже на вид были жесткими.
Легкая щетина подчеркивала линию скул, тонкие усы прикрывали
верхнюю губу, ровные, прямые, широкие брови нависли над лукавыми
карими глазами, а высокий лоб и слегка курносый нос завершали образ
“обычного” парня.
И я бы с удовольствием приказала подать ему завтрак в
гостевые покои, чтобы мне никто не мешал общаться с маменькой, но
лорд Ле-Влин, не совсем понятно по какому праву, потребовал от
баронессы Ле-Морте, главы рода, пригласить его на завтрак. А
баронесса — это я...
Хотя какая из пигалицы девятнадцати лет может быть глава?
Это просто баронству со мной повезло. А так — что бы они делали?
Но, что-то я отвлеклась... Это, наверное, чтобы ничего не запустить
в этого напыщенного и самовлюбленного графа. Я даже тяжелый кубок с
отваром подальше от себя отодвинула, настолько его поведение меня
бесило, и, дождавшись, когда из столовой выйдет горничная,
пристально посмотрела в глаза сотрапезника...
А павлин, ой, простите, его сиятельство Паул-Ник Ле-Влин,
пожирая взором мои губы, по-другому не опишешь такой взгляд,
продолжал распинаться:
— Ты, оказывается, привлекательна. Я...
— Чертовски привлекателен, — не сдержалась во мне старая
язвительная ведьма. Мне очень хотелось расхохотаться в лицо парня.
Пробурчала, вроде, себе под нос, однако молодой человек, который
сидел на почетном месте, напротив меня, услышал и
обрадовался:
