Время тянется так медленно,что кажется, будто оно остановилось. Овидий
«Здесь не найдут, – удовлетворённо думал Валентин, лавируя в сонной толпе. – По крайней мере, какое-то время. А времени будет полно. Целая вечность».Он довольно усмехнулся собственной шутке и, поёжившись, втянул голову в песцовый воротник чужой куртки, ещё благоухающей дорогим «Pas de Calais».* Октябрь оказался неласковым в этом году здесь, на Урале: холод обжигал покрасневшие уши и пощипывал ноги в тонких льняных брюках, в которых было так комфортно несколько часов назад в Краснодарском крае, а до того – в Риме, на площади Навона.Солнце уже вставало над серым от утренней влаги городом, заливая сусальным золотом двускатные крыши хрущёвок. Глухо дребезжали древние, будто дореволюционные, трамваи, маршрутки суетливо обгоняли друг друга на полупустой дороге, у канализационных люков сердито воркотали голуби. Мятые зевающие люди спешили на работу, обречённо сгорбив плечи перед тяжестью очередного трудодня. Шагая по взбугрившемуся асфальту, Валентин то и дело воровато оборачивался. Спустя какое-то время он немного успокоился и сбавил темп.«Людишки, мелкие людишки… Бегите, бегите… Мне, богу, по барабану ваша суета…».Проходя мимо витрины дорогого бутика, мужчина замер, разглядывая своё отражение. Долговязый, худой и сутулый, широкие скулы заросли щетиной, серые глаза поблекли и покраснели. На лоб падают нестриженые редкие пряди сальных волос, левую щеку пересекает розовый шрам. Острая жалость к самому себе кольнула так, что Валентин чуть не всхлипнул.«В кого они меня превратили! Ничего, я отомщу. Так, что их мать родная не узнает».Рядом простучали каблуки ботинок под серым пальто в клетку. Чёрный берет сполз набок, прикрывая пепельные, будто перья, пряди, сыплющиеся на воротник и чёрный шарф. Валентин облизал сухие губы, пристально разглядывая девицу. Она отчего-то вызвала смущение, неясную тревогу и, как и всякая привлекательная особа, сексуальный интерес. Незнакомка вдруг выронила перчатку и наклонилась, чтобы поднять её, на мгновение сверкнув оборками кружевных чулков. Валентин ощутил знакомый жар в паху, настойчивый и алчный.«Вот бы её… Сколько же я с бабой-то не был? Неделю? Две? Загоняли, ублюдки».Он быстро вынул из-за пазухи нагретые песочные часы, отделанные костью, и скрипнул зубами: немногочисленные серебристые крохи сонно колыхались в верхней колбе, не пересыпаясь сквозь стеклянную талию.«Как мало, мать твою, как мало!»Убрав склянку ближе к сердцу, в специально сшитый чехол, Валентин поднял глаза, но девицы уже не обнаружил.«Ещё встретимся, – успокоил он себя, пытаясь скрыть досаду. – Скоро время сбора урожая».Однако, чёрный берет на белокурых пёрышках отчего-то не отпускал. Что-то таилось в этой девке в чулках, нечто такое, что задело, всколыхнуло память старой, забытой жизни. Но что – Валентин вспомнить не мог, а потому злился. В голове крутилась какая-то музыка и обрывки голосов, но при попытке сложить всё воедино, паззл распадался, как песочный зáмок.Остервенев вконец, мужчина понял, что проголодался, и толкнул дверь ближайшего кафе, шагнув в объятья тёплых запахов свежей выпечки и горячего кофе. В этот ранний час за одним столиком пригрелась пара пьяных с полупустой бутылкой и остывшими пельменями, за другим двое жуликов в кепках жадно поглощали жёсткий, как стелька, эскалоп. Валентин вновь вынул часы, повернул колбы навстречу друг другу, открывая поток, и задержал дыхание. Стеклянную талию пересекли несколько песчинок и исчезли, не достигнув костяного дна. Мужчина резко закрыл устьице и шумно выдохнул, пряча склянку. В воздухе застыла кружащаяся пыль и муха, которую Валентин сбил на пол щелчком ногтя. Один из пьяных карикатурно разинул рот, поднеся вилку, над пастью второго повисли капли водки, готовой в любой момент сорваться и хлынуть по пищеводу. Двое других намертво застыли в комичной попытке запить эскалоп пивом. Но Валентину было не до смеха. Торопливо шагнув на кухню и с трудом обогнув объёмистую официантку, он набрал на тарелку котлет, жареной рыбы, макарон в сыре и с жадностью набросился на горячую ещё пищу. Выплюнув косточки, мужчина откупорил бутылку с самым дорогим вином и сделал несколько больших глотков.«Дрянь. Итальянскому кьянти и в подмётки не годится».Дожёвывая сочный тефтель, тающий во рту, Валентин на всякий случай выглянул в окно. Рядом с кафе замерла чернокудрая румяная девушка в короткой куртке, не прикрывающей круглый зад, туго обтянутый бежевыми штанишками.Сыто рыгнув, Валентин вытер пальцы о фартук официантки и вышел на прохладную улицу. Непрочная тишина успокаивала, расслабляя, словно выпитое вино. В воздухе застыли золочёные листья и рваный пакет, но мужчина не стал сбивать их, как муху, он плотоядно улыбался, словно хищник, заметивший жертву. Спустя пару мгновений, всё пришло в движение, будто кто-то нажал клавишу «пуск»: автомобили зашуршали покрышками, засигналили новичкам, брюнетка бодро зацокала вперёд, соблазнительно виляя задом. Телефон в сумке громко запел, и она поднесла его к уху, легкомысленно болтая и совсем не замечая Валентина, идущего по пятам.
