Второй год Первой мировой войны начался для русской армии с побед: в январе – марте 1915 года, неожиданно и сильно ударив в Карпатах по австро-венгерским войскам, Россия овладела важной крепостью Перемышль.
Малиново зазвонили колокола церквей, служились молебны во славу христолюбивого воинства и во здравие государя императора. Сытые, необъятные чревом долгогривые дьяконы рокочущими басами, от звука которых тонко дрожали оконные стекла в храмах, возглашали «Многая лета» самодержцу всероссийскому Николаю Александровичу…
Колокола звонили недолго – второго мая 1915 года, после ураганного артиллерийского огня, немцы прорвали русские позиции у Горлицы. В прорыв хлынули свежие кайзеровские части. Париж и Лондон «поддержали» героически сражавшуюся, плохо вооруженную, истекающую кровью русскую армию… телеграммами.
В результате тяжелых непрерывных пятимесячных боев русские войска вынуждены были оставить почти всю Галицию, Буковину, часть Волыни, Польшу, Литву, часть Курляндии. Продвижение немцев удалось остановить только в конце сентября.
На всем Восточном фронте, от Рижского залива на севере до Днестра на юге, началась окопная, позиционная война…
* * *
Оставшиеся после вчерашнего дождя лужи отражали серое, уныло-безрадостное небо. Ветер и дождь сбили много листвы, сильно тронутой осенью, и теперь она плавала в темной стоялой воде. К мокрому песку дорожки прилип лимонно-желтый кленовый лист, словно вцепился пальцами в землю, не желая поддаться холодному ветру, улететь вместе с ним прочь.
Николай Александрович Романов старательно обошел лужу. Под ноги попался мелкий камешек, и он небрежно отшвырнул его носком глянцево блестевшего сапога.
Камешек упал в лужу, колыхнулись плававшие на поверхности листья.
Ах, если бы можно было так вот взять и отшвырнуть все проблемы, утопить их разом в какой-нибудь огромной грязной луже и забыть, забыть…
Он незаметно огляделся: здесь, в старом парке Царского Села, рассыпано около сорока постов охраны. Совсем ни к чему, чтобы потом кто-нибудь из охранников рассказывал, как император, на что-то осерчав, пинал ногой камни на аллее, – это казалось унизительным.
Заложив руки за спину, Николай Александрович неторопливо пошел дальше по аллее парка, все так же старательно обходя лужи.
Из головы, словно нарочно, никак не шло полученное еще весной письмо Васильчиковой. Его принес ему за несколько дней до Пасхи начальник канцелярии Министерства двора Мосолов.
