Я смотрела на Олега и не мигала. Он что, серьезно? Ставит мне условия: если буду молчать о сексуальных рабынях, то мне предоставят более вольготные условия. Если же не буду молчать, припугнул убийством моих родителей... Олег совсем, что ли, сбрендил? Кто ему давал такие права? Сейчас что, средние века, когда можно продавать и покупать рабов на невольничьих рынках?
— Ненавижу тебя! — набросилась на него с кулаками.
Слезы лились из моих глаз сплошным потоком, что я даже ничего не видела вокруг.
— Какая же ты мразь! — только и успела выкрикнуть, один раз ударив его кулаком в грудь.
Резко развернув меня к себе спиной, он зажал так крепко, будто я попала в капкан. Его жесткая рука стала лапать меня грубо и беззастенчиво. А потом опустилась к промежности. Ничего не мешало ему щупать везде, где он только достает. Я была абсолютно голой. Засунув палец во влагалище, начал в нем двигать. Пытаясь вырваться из его цепких лап, билась, кусалась — все без толку. Он слишком крепко держал. Ему хватало сил удерживать меня только лишь одной рукой, другой — проворно изучал мое лоно.
— Пусти сволочь! — слезы заволакивали мои глаза.
— Я тебя сейчас буду трахать. А ты кричи, и кричи погромче. Потому что это последний раз, когда от секса ты будешь получать удовольствие. Как я понял, ты мне отказала. Значит, поедешь к Грозному. Он тебе со своими ребятами покажет, почем фунт лиха.
Засунув два пальца во влагалище, совсем не старался нежничать. Делал это грубо и неприятно. Прижался страстным поцелуем к моей шее, оставляя на ней следы.
— Мне больно! Отпусти меня! — рыдала без остановки.
У меня началась истерика. Этот гад не отпустил, а лишь надругался надо мной, над моей вагиной и беззащитностью невольной девушки.
Чувствуя, как этот подонок слегка укусил шею, совсем испугалась. Больной придурок! Извращенец!
— Пусти! — последний раз взмолилась.
Он резко выдернул пальцы из моего лона и отпустил. Глядя потемневшим взором на меня, прижавшуюся к стенке душа, поднес руку, которой бесстыдно меня щупал, и облизал пальцы.
— Ты меня сводишь с ума, Оленька. Как и обещал. У тебя есть три дня отдыха и спокойствия. Потом ты поедешь в Москву. Грозному развязываю руки. Он будет возить тебя к самым мерзким типам. Сама ко мне будешь проситься. А я уж потом подумаю, стоит ли тебя брать назад, — произнес и вышел из ванной.
