Сначала были даже не подозрения – было удивление. Все как всегда, а привкус, запах, ощущения от обычных вещей стали другими. Это был то ли вкус пыли на губах, то ли запах тления, то ли ощущение беды.
Я металась в этом удивительном подозрении долго – месяцы. Пока однажды не решилась. Увидев, как муж полчаса бродит по двору, разговаривая по телефону – и это в 11 часов вечера! – вместо того, чтобы сидеть перед телевизором, я вдруг узнала: у него есть другая. Просто узнала.
Дождавшись, когда он уснет, взяла этот самый телефон и прочитала всего одно сообщение. Про то, как его любят. Нет, соврала сейчас. Два сообщения прочитала: еще его ответ, как ему тоскливо и плохо дома, рядом со мной и детьми. И как он скучает.
Этого хватило, чтобы небо треснуло пополам. Чтобы кровь залила мозг. Чтобы из груди вырвался крик. Чтобы обрушиться на спящего мужа, колотя его злополучным мобильным телефоном.
Колотила и кричала, сама уже не помню что. Потому что не помню, чтобы мне когда-нибудь было так больно. В те минуты мне больше всего хотелось не быть. Хотелось вырваться из этого кошмара. Отлепиться от позора, страха. Обнаружить, что это не со мной.
С тех пор прошло несколько лет. Уже другой жизни. Мне пришлось быть – мамой, хозяйкой, дочерью, сестрой. Рутина не лучшее в этом мире, но она часто оказывается спасительным прохладным компрессом, утихомиривает, помогает находить завалившиеся за шкаф монетки радости, чтобы просто быть. День за днем, ночь за ночью – в раздумьях, в разговорах и в молчании, в слезах и в молитвах.
Жить можно. Жить нужно. А когда переживешь, можно и нужно поделиться опытом.
Когда я читала или слышала о том, что к людям однажды «снисходит» откровение и превращается в книгу, меня одолевало сомнение. Потому что со мной ничего такого никогда не происходило. Я много писала, но не по велению голоса свыше, а по вполне земным заказам рекламодателей. Однажды и это прекратилось – я оставила работу в редакциях и ушла на вольные бизнес-хлеба. За время без сочинения текстов произошло много событий, в том числе и болезненных, критических. Опыт их переживания и преодоления и стал пусковым моментом того самого небывалого откровения.
