Пучки ровных нитей, окрашенных в разные цвета, лежали на солнце. Красные, зеленые, синие, здесь были нити всех цветов радуги. Они были мокрые. И для сохранения своего цвета должны были высохнуть, не касаясь друг друга. Планета только что остыла, обзавелась атмосферой, голубым небом и синим океаном. Множество голубых артерий бежали по ее поверхности, впадая, и увеличивая ту, которая объединяла их и текла, текла, собирая по дороге ручьи с гор, речушки с равнины и дожди с неба. Почему этот поток и даже маленькие потоки были бесконечными, знала только природа. Уже миллионы лет пробивались к поверхности ключи, миллионы лет, не иссякали ручейки, все также пробегая по проторенной тропинке. Но ведь всему должен быть конец! Как, например урагану, дождю, теплому дню. А воде конца не было. Она была и продолжала быть. Хотя ее испаряли лучи солнца, иссушая и превращая землю в пустыню, но за миллионы лет воды не стало меньше. Да, иногда она меняла свои русла, но только для того, чтобы проторить себе новый путь. Это был бесконечный фейерверк водной феерии. Для чистоты эксперимента нужно бы было взвесить все воды на протяжении веков и увидеть или не найти разницы, но это было также невозможно, как сосчитать все песчинки, и все звезды…
***
Но, мы отвлеклись от той картины с нитями. А вопросов было много. Ведь планета пока была необитаема! Стихии были, да и только. ОГОНЬ. ВОЗДУХ. ВОДА, ЗЕМЛЯ.
– Кто, когда и зачем положил сушить эти нити?
– Какую материю нужно было сплести из них?
– Чьи руки и чья мысль создала их, и какая энергия была заложена в их материю?
– Наконец, с какой целью?
Вот сколько вопросов можно было бы задать при виде этой картины. Но, берег океана, на котором они лежали, был пустынен. И задать вопрос, а тем более ответить на него, было не кому.
***
Но, вдруг, мгновенно все изменилось. Другой неизвестный поднял такой силы вихрь, что мокрые нити, подхваченные им, поднялись в воздух. Под сильными хаотичными порывами ветра они летали в нем, теряя свою идеальную прямую форму и прикасаясь к другим нитям. И, в месте их прикосновения, образовывался новый цвет, не похожий на семь первоначальных. Мало того, нити путались, они выворачивались и метались, но от этого, только сильнее связывались друг с другом маленькими узелками. С каждой минутой таких узелков появлялось все больше и больше, Новый узелок, одновременно имел оттенок каждой из запутавшейся тут нити, и в то же время, был не таким. Он еще был частью первоначальных нитей, и помнил себя в них, но уже был чем-то другим и вернуться в прежнее состояние уже не мог.
