Соблазн для Щелкунчика

Неяркое сентябрьское солнышко едва проникало сквозь неплотно прикрытые жалюзи в зал судебного заседания. Притихшие присутствующие на процессе застыли, стараясь не пропустить ни слова из оглашаемого судьей приговора. Усталая публика переминалась с ноги на ногу, терпеливо дожидаясь финала. Всех мучил один и тот же, вопрос: посадят или отпустят? Если посадят, то надолго ли?

Судья продолжала монотонно читать приговор, откладывая в сторону уже оглашенные страницы, и стопочка листов на столе все росла. Юридические термины, налезая друг на друга, формировали судебное решение. И как ни старались присутствующие в зале понять, куда клонит слепая Фемида, им это не удавалось. Самые сообразительные пытались отгадать суть окончательного вердикта по лицам служителей правосудия. Но сделать это было не просто. Народные заседатели, почтенного возраста дедок и бабуля, явно томились и думали, похоже, только о чем-то своем. Изредка они с тоской поглядывали на медленно растущую стопочку прочитанных листов обвинительного заключения. Каменное лицо государственного обвинителя ничего не выражало. Защитники были взволнованы, но прочитать на их физиономиях что-то определенное было трудно. Самый молодой адвокат – привлекательная девушка с бледным лицом и невообразимой расцветки ярким шейным платком, записывала отдельные моменты приговора себе в блокнот. Она волновалась больше других. Ручка несколько раз выскальзывала из ее дрожащих пальцев и падала на пол. Девушка украдкой подбирала ее, стараясь не привлекать к себе внимания. И все же эта ее суета попала в поле зрения председательствующей. Оторвавшись от чтения приговора, судья смерила не в меру впечатлительного адвоката ледяным взглядом, намереваясь сделать ей строгое внушение, но в последний момент передумала. Чтение приговора было продолжено несколько в более бодром темпе. Тележурналисты и публика слегка приободрились, получив маленькую надежду на то, что заключительная часть судебного решения уже не за горами…

«Господи, помоги! Ну смилуйся, ради всего святого. Ты знаешь, как будет выглядеть этот человек через двадцать три года? Сейчас ему двадцать пять. Значит, освободится он в сорок восемь. Казалось бы – всего ничего. Мужчины под пятьдесят обычно еще довольно привлекательны… Да, но только не после тюрьмы. Худой, изможденный зэк, обозленный на весь белый свет, страдающий всеми мыслимыми болячками…»