Не помню, как давно это было. Помню только, тогда я была ещё совсем маленькой, когда мой дедушка впервые рассказал мне сказку о Лоре.
Этой маленькой девочке из итальянского города Турин колыбельные пел сам ветер.
Лора была такой маленькой и бледненькой, что казалось, будто она болела всегда. В то время как её рыжие кудри и крохотные коричневые бусинки на щёчках горели здоровьем.
Все любили Лору.
«А почему же её стоит не любить? – спросите вы. – Она ведь была доброй и хорошей, правда?»
Да! Лора была к тому же очень воспитанной и благоразумной девочкой. Даже старый толстый сапожник сеньор Ромен, который любил долгими вечерами без конца ворчать и бормотать что-то странное, постукивая своим маленьким молоточком по кожаной подошве очередной пары сапожек, назвал её когда-то «милой девочкой». И даже подметил, что не найдётся сердца во всём Пьемонте добрее, чем у неё.
Соседкой этого старого ворчуна сеньора Ромена была учительница математики. Её звали сеньорой Финоккио. Видя маленькую босоногую беспризорницу Лору, она каждый раз высовывала свой длинный нос из окна и спрашивала:
– А где, девочка, твои родители?
– В поле, – отвечала Лора.
– А как давно они там?
– С солнцем ушли.
– А вернутся когда?
– С луною вернутся.
Лора не любила лгать. И сеньора Финоккио была единственным человеком, которому Лора лгала. У неё не было ни отца, ни матери, ни бабушки, ни дедушки, ни братьев, ни сестёр. Был только один старый, невесёлый дядя. Но Лора совсем позабыла о нём. Ведь он жил далеко – в Риме, и никогда не приезжал в Турин.
Проснувшись ранним утром, Лора надела на себя длинное серое платье, – похожее на старую тряпку, – и побежала в поле. Там её ждал ветер. Он любил играть в прятки, и утром, как Лора только касалась своими ручками маленьких кустиков лаванды, ветер, тихонько ступая, прятался за высокую башню.
Та самая, старая серая башня с маленьким крестиком на крыше была когда-то звонницей. А дом рядом, где небольшие чёрные окошки и низенькая деревянная дверца были заколочены старыми досками, когда-то стояла церковь.
Крестьянки, работающие на поле, опасались этого места. Многие взрослые побаиваются всяких таких тёмных мест. Даже высокие черноусые мужчины, проходя мимо старой церкви, крестились, и, оглядываясь, уходили прочь. Но дети, ведь, не взрослые! Всё, что родители им делать не велят, становится им интересным. Лора не раз видела, как крестьянские мальчишки из соседнего посёлка приходили сюда, и тянули на себя большую медную дверную ручку, похожую на толстый обруч, пытаясь открыть дверь. А та всё не поддавалась, не поддавалась, всё весела себе неподвижно. Хоть колыхнулась бы!
