К священным сознаниям народов в наши дни особо повелительно прибавляется лозунг: искусство и знание.
Н. К. Рерих. Адамант
Интерес к жизни и творчеству великого русского художника, писателя, поэта, ученого, философа, мыслителя, пророка, театрального деятеля, искусствоведа, путешественника, коллекционера, педагога, общественного деятеля мирового масштаба, духовного Наставника и Учителя – Николая Константиновича Рериха – не ослабевает с годами и, подобно магниту, притягивает и исследователей, и критиков, и почитателей его выдающегося таланта. Многими и многое в его беспримерной жизни понято и осмысленно. Для многих также остается и поныне огромное пространство непознанного, требующее исследования, осмысления и принятия.
Сам Николай Константинович в 1940 году так распределял периоды своей жизни: «Получится: сорок два года – Русь. Одиннадцать – Индия. Финляндия – два. Америка – три. Китай – два. Тибет – полтора. Монголия – один. Франция – один. Англия – год с четвертью. Швеция – полгода. Швейцария – полгода. Италия – четверть года. Не считаю стран проездом – Германия, Япония, Голландия, Бельгия, Гонконг, Джибути, Филиппины, Египет…»
Объединяя ряд периодов в биографии Н. К. Рериха, близких по своему значению и задачам, выделим три основных: российский – время жизни в России с рождения в 1874-м до выезда за границу в 1918 году, международный – с 1918 по 1935-й, и индийский – жизнь в Индии и сборы на Родину – с 1935 по 1947 год.
Автобиографии художник не оставил: детали его жизни рассыпаны в его многочисленных трудах, литературных и художественных, и когда-нибудь они обязательно будут собраны вместе. И вместе с тем в очерке «Жизнь» Н. К. Рерих дал оценку своего жизненного пути, необозримого пути радости:
«Нелегко описать жизнь, в ней было столько разнообразия. Некоторые даже называли это разнообразие противоречиями. Конечно, они не знали, из каких импульсов и обстоятельств складывались многие виды труда. Назовем эти особенности жизни именно трудом. Ведь все происходило не для личного какого-то удовлетворения, но именно ради полезного труда и строительства. На наших глазах много полезных деятелей обвиняли в эгоизме, ради которого они будто бы исключительно творили. Нам приходилось слышать такие обвинения и о Толстом, в отношении братьев Третьяковых, и о Куинджи, и кн. Тенишевой, и о Терещенко, и о многих других, слагавших незабываемо полезное народное сокровище. Завистники шептали, что все эти поборники и собиратели действуют исключительно из самолюбия и ожидают каких-то высоких награждений. Когда мы говорили: “Но что, если вы клевещете, и доброе строительство происходит из побуждений гораздо более высоких и человечных?” – гомункулы усмехались и шептали: “Вы не знаете человеческой природы”. Очевидно, они судили по себе, и ничего более достойного их мышление и не могло вообразить.
