Штрафник
Не такой уж и сильный, но отличающийся постоянством ветер упруго
бьет в лицо, принося свежесть. Хм… Вообще то пока не так чтобы и
тепло, только середина весны, ледоход закончился совсем недавно, и
повсюду самая настоящая распутица. Но все познается в сравнении.
Например, в утробе баржи, откуда он сейчас поднялся, страшная
духота. Запахи, доносящиеся из степи, куда более приятны, чем те,
что витают над посудиной. А уж если сравнивать с ароматами в самом
трюме… Однозначно обрадуешься ветерку, даже если он заставляет
слегка поежиться.
Направление ветра не прямо в лицо, а слегка сбоку, поэтому он
относит в сторону дым от пароходика, тянущего баржу. Но вот ветер
поменялся, и черный шлейф накрыл палубу, забрался в ноздри и
заставил чихнуть. Ну а чего, собственно, ожидать, это же не
океанский лайнер, высоко несущий свои трубы, у этого одна
единственная и та едва возвышается над рубкой. Спуститься вниз? Ну
уж нет. Лучше дым и запах конюшни, чем неистребимое амбре казармы.
Господи, иной же мир, ну почему все так похоже? И ведь нет никакой
разницы – на суше или на воде казарма, она и есть казарма.
Пока были на формировании в форте, Сергею удалось избежать
общего жития, поселившись отдельно в палатке, правда, ненадолго,
примерно через две недели его «уплотнили», подселив еще восемь
человек, с которыми предстояло служить Сергею и Анушу.
Подразделение пополнялось по критериям, ведомым только сержанту
Грибски. Интересно, чем он руководствовался, когда в последний
момент определил в этот десяток небезызвестного Хвата? Ладно Ануша,
об этом Сергей сразу просил. Но этого блатного?
В первый день, по прибытии в казарму черных шевронов, именно
Хват выступил в качестве заводилы от лица каторжан, собиравшихся
поиметь новичков. Не образумься тогда кодла блатных, и наверняка
Варакина уже доедали бы черви, потому как спускать он никому не
собирался и был готов пойти до конца. Они все приговорены к смерти,
и им предоставили шанс выжить, отслужив двухлетний срок на пинкской
территории. Так что долго с ним никто не разбирался бы, быстренько
определив на виселицу, в назидание другим. Вот такая ситуация. Даже
если бы он сумел порешить всех блатных, ему от этого легче не было
бы. Глупость, конечно, и, кстати, из за такой же он здесь и
оказался, но и помыкать собой он никому не позволит.
