Вместо вступления
Часть этих бесед, которые мы ведем с 1993 года, уже публиковались под книжной обложкой. Теперь продолжение. Как бы хотелось нам, чтобы с годами менялась тональность разговора, чтобы она становилась обнадеживающей и светлой. Время-то идет и несет с собою не одни сплошные несчастья, но, казалось бы, и утешительные итоги. Сегодня Россия уже не та нищая страна, какой она была десять и более лет назад: почти полностью она рассчиталась с горбачевскими и ельцинскими долгами, есть из чего платить пенсии старикам и инвалидам, поощрять рождаемость, подавать на бедность. Компьютеры в школах перестали быть редкостью, наши невесты не бегут больше в Америку и Австралию наобум Лазаря, а прежде сговариваются с тамошними женихами в Интернете, и символ времени – прилипший к уху мобильник – в несколько лет объял все и вся.
Но отчего же так мало это доставляет радости – и большие деньги, и большие удобства? Отчего живем мы в постоянном напряжении и озираемся вокруг с непреходящей тревогой? Не потому ли, что установленный в государстве порядок органически не совпадает с нашими национальными и социальными закладами?! Даже животные одного климатического пояса не выдерживают в другом, противоположном… Совсем иной, противоположный, культурный и нравственный климат, иные правила воспитания и общежития для человеческих особей нисколько не милосерднее. Иноземная школа, дурноголосая и пошлая культура, опустившийся на дно приличия театр, потрошение классиков в кино и на сцене, непотребные и дикие развлечения, телевидение как чума и холера на всю Россию, чужая архитектура, чужие приемы жизни – чужое, чужое, чужое, как при оккупации… И слова поэта: «Россия! Русь! Храни себя, храни!» – воспринимаются с тяжестью и виной за неисполнение этого единственно спасительного завета.
Но вспоминаются и слова В.О. Ключевского, историка и знатока духовной нашей Родины в прошлом: «В России центр на периферии». Вот на это надежда и по сей день. Там, в провинции, беднее, но и роднее, солнечней, чище и приветней. Конечно, и туда доносится беспрепятственно дух перемен, и там не обошлось без местного общества, с радостью принимающего ложь и разврат, но нет там победы чужого.
Да и народ там не ушел в небытие. И не собирается уходить.
