Время летать

Лунева разбудил ранний телефонный звонок. Откинув одеяло, Лунев сунул ноги в шлепанцы и, как был в пижаме, направился из спальни в кабинет.

Жена тоже проснулась. Она оторвала голову от подушки и проводила мужа взглядом, полным тревожного ожидания.

Лунев подошел к письменному столу. Там рядом с телефонным аппаратом и письменным прибором стояла модель реактивного самолета «ТУ-154». Телефон трезвонил, не переставая.

Лунев снял трубку и привычно проговорил:

– Лунев слушает.

Последовала долгая пауза, во время которой Лунев стоял неподвижно, слушая абонента. Лицо его было сосредоточенным.

– Спасибо, – наконец сказал он.

А потом, после короткого молчания:

– Постараюсь оправдать доверие.

Он положил трубку, постоял несколько мгновений, что-то обдумывая, и вернулся в спальню.

Жена встретила его тем же ожидающим взглядом.

– Можешь меня поздравить, – хмуро сказал Лунев.

Вокзал местного аэропорта в эти утренние часы напоминал Ноев ковчег. Точнее, спящий Ноев ковчег, который к тому же никуда не плывет. Еще точнее – это было сонное царство, хорошо известное по русским сказкам.

Тут и там, группами и поодиночке, приткнувшись к чемоданам и тюкам, свернувшись в креслах, притулившись к перегородкам, в самых живописных позах спали и дремали пассажиры.

Здесь были все возрасты, национальности, социальные группы.

Служащие аэропорта дисциплинированно дремали на рабочих местах: за регистрационными стойками, в справочном бюро, в вокзальном буфете. Если кто и двигался, то так лениво и плавно, что это лишь подчеркивало общее состояние спячки. Тихо было в аэропорту, никаких звуков, кроме храпа да посапывания, не раздавалось.

Аэропорт был захолустный, провинциальный, постройки пятидесятых годов. Стояли пальмы в кадках. Отдельные новшества, вроде кресел на колесиках, только подчеркивали провинциальность.

Именно в таких широких креслах ожидала вылета группа пассажиров: старик интеллигентного вида с худым лицом и впалыми щеками; мужчина средних лет, по виду – производственник; молодой человек с бородкой и румяными круглыми щечками; наконец, красивая женщина, которую портила лишь обильная косметика, зато украшала дорогая шуба.

Производственник дремал, вытянув вперед ноги и надвинув на нос шапку, отчего были видны лишь его широкие скулы. Остальные трое вели вялый разговор: все уже успели перезнакомиться за время многочасового ожидания.