Старые вещи всегда забавно перечитывать – любопытно проследить, как изменился мой стиль, мой образ мыслей, я сама. Впрочем, стоп, я сказала «всегда»? Нет. Иногда это совсем не забавно…
«Пепел» – один из самых первых моих рассказов, и я плохо помню человека, который его написал. Я только знаю теперь, что это был очень легкомысленный и отчаянно смелый человек, не побоявшийся вжиться в подобных героев и примерить на себя их чувства. Теперь бы я этого не сделала. И хотя этот рассказ и теперь не менее дорог мне, чем тогда, когда он был создан, я искренне рада, что мне больше никогда не придётся писать ничего подобного.
Я хочу рассказать вам об одном человеке. Мы довольно неплохо знакомы. Впрочем, не думаю, что я когда-нибудь знал его по-настоящему. Полагаю, его никто не знал по-настоящему. Его зовут Двейт Мак-Лендон.
Дыба – перекладина из сухого дерева, с верёвкой или канатом, натянутым в поперечнике. При должном натяжении жилы человеческие растянуты либо вырваны будут.
Иурен Фландрский. Мизерианиус.
Башня горела. Защитники крепости ещё пытались совладать с пламенем, охватившим два верхних этажа, но для всех, в том числе и для Двейта, было очевидно, что главному сооружению форта конец. Пламя, отороченное чёрной каймой дыма, проломило стены, оставив лишь несколько хрупких перекладин, ещё поддерживающих осевшую и почерневшую крышу. В оранжевом островке смерти носились одинокие фигурки людей. Временами они вываливались из окон и летели вниз, сияя в сумерках, как светляки, иногда просто исчезали из виду.
– Ты думаешь, они там? – спросил Тонвен.
Двейт пожал плечами, не отрывая глаз от тягучего хвоста дыма, сливающегося с вечерней зарёй. Он знал, что сожжёт эту башню на закате.
– Лично я сомневаюсь, – добавил Тонвен, не дождавшись ответа. – Мы шли слишком медленно. У них было полно времени, чтобы сбежать. Ты только вспомни, какое слабое сопротивление нам оказали. Почти наверняка они вовремя ушли с основными силами.
– У них почти не осталось войск, – ответил Двейт, по-прежнему глядя на полыхающую вдалеке башню.
С холма, на котором расположился их лагерь, опустевшее поле боя было словно на ладони. Почерневший форт, высившийся на соседнем холме, находился на уровне взгляда. Стены ещё истекали смолой, словно слезами, но ворота давно были открыты. Теперь бой шёл внутри.
