Сэр Жерар, барон Гатине
— Гх-ха,
гх-ха, гх-ха!
На этот раз
приступ кашля был особенно сильным. Казалось, мужчину, лежащего на
широкой постели с балдахином, сейчас вывернет наизнанку или как
минимум он начнет выплевывать свои легкие. Однако, несмотря на
тяжелое состояние больного, мучительный кашель все же прекратился и
ни одно из предположений так и не оправдалось. Мужчина с
облегчением откинулся на подушки, подоткнутые таким образом, чтобы
он мог сохранять хотя бы подобие сидячего положения. Рука с зажатым
в ней платком безвольно упала на одеяло, и тут стало заметно, что
совсем уж бесследно приступ кашля не прошел. На белой тряпице
отчетливо виднелось розовое пятно, и не было никаких сомнений в его
происхождении.
Сухонький
старичок, все еще сохраняющий осанку и вполне крепкий, тут же
приблизился к больному. С абсолютно непроницаемым лицом забрал из
разжавшейся ладони страдальца испачканный платок, а вместо него
положил свежий, выстиранный и выглаженный заботливыми руками. Вот
так сразу и не поймешь, как старик относится к происходящему. Но
это только поначалу: стоит повнимательнее присмотреться — и в
глазах можно будет безошибочно прочесть боль и страдание,
разъедающие его изнутри. Нет, не безразлична ему судьба больного,
хотя по почтительному отношению точно ясно, что между ними
пропасть.
Но возможно
ли такое, если один из них — слуга, а другой — господин? Возможно,
если ты присматриваешь за ребенком с младенчества и он растет на
твоих глазах. Вот он мальчик, а вот уже юноша, который стремительно
превращается в молодого человека, полного душевных и физических
сил. И наконец настает момент, когда ты с затаенным страхом
провожаешь его в первый поход. Он воодушевлен в предвкушении новых
приключений и ощущений, а ты не можешь на это смотреть спокойно:
там, куда отправляется воспитанник, много опасностей. Тебе давно
уже не безразличен этот ветреный мальчишка, каковым он для тебя
остался и по сей день.
Проходят
годы. Ты превращаешься в старика, а тот, в кого ты вложил всю душу,
превращается в статного сильного мужчину. Но он тебе все так же
дорог, и ты не можешь взирать на него просто как на сюзерена. И
вдруг случается такое, что ты со всем грузом своих лет остаешься на
ногах, а мужчину в расцвете сил внезапно подкашивает болезнь. Ну и
какими глазами взирать на то безобразие, которое устраивает
капризная и своенравная судьба?
