Танечка

Танечке едва исполнилось тринадцать, когда это произошло…

Дом Танечкиных родителей на два километра отстоял от станционного поселка, где имелись магазин, почта и школа. Танечкин путь к школе пролегал сперва по тропке мимо покосившегося реденького забора соседнего участка, мимо раскидистой узловатой рябины, густо увешенной в эту осень оранжево-красными гроздьями, затем – маленький отрезок – вдоль ручья с темной, цвета чая, водой, несущей первые опавшие листья. А дальше, уже до самой станции, Танечка шагала по железнодорожной насыпи, с двух сторон которой тянулся тощий кустарник, переходящий глубже в сырой мшистый еловый бор, где летом можно было за час набрать трехлитровый бидончик черники.

Обратно домой Танечка чаще шла не одна, а в небольшой веренице людей, прибывших на вечерней электричке. Однако два раза неделю, после занятий в группе аэробики, ей приходилось проделывать свой маршрут в одиночестве. Примерно в этот же час следовал товарный состав. Рельсы начинали нервно дрожать, спереди нарастал тяжелый ритмичный гул невидимого поезда. Танечка продолжала идти навстречу этому гулу и сходила с путей, лишь когда из-за плавного поворота железной дороги показывалась зеленая набыченная голова локомотива и звучал длинный сердитый гудок. Громадные колеса, черные, с зеркальным ободом, одно за одним катились мимо, обдавая Танечку ветром, запахом металла и смазки. И всякий раз с леденящим и в то же время каким-то упоительным ужасом ей воображалось, будто она оказывается под этими страшными неумолимыми колесами. Губы ее бледнели и начинали слегка подрагивать, глаза застывали, широко раскрытые. Танечка безотчетно несколько раз судорожно стискивала коленки – и тогда щекочущие ощущения между ног, возникающие при виде этих чудовищных колес, быстро перерастали в острую пронзительную сладость.

В тот вечер она также брела по шпалам одна. Товарняк уже прошел, оставив после себя какую-то особенно осязаемую пустоту.

Незнакомый человек возник на насыпи в одночасье, неуловимо, как если бы он лежал на обочине, а затем резко поднялся. Танечка оглянулась назад: до станции, где горел тревожно-красный, как будто предупреждающий об опасности, огонек, тянулись голые, тускло мерцающие рельсы. Зато впереди уже виднелось перед поворотом полотна ограждение мостика, под которым в бетонной трубе пробегал ручей.