Искусство стать любимым

В маленьком будуаре, зеленые шелковые обои которого делали его похожим на большую, увитую листвой беседку, напротив очаровательной женщины сидел молодой человек красивой наружности и держал шелковые нитки, которые та наматывала на небольшой валик из слоновой кости.

– Опять запутались, – воскликнула дама, восседавшая в облаке муслина и тонких кружев, и при сем восклицании так от нетерпения топнула ножкой, что обнажилась вышитая золотом домашняя бархатная туфелька и ажурный чулок. – И не глядите, пожалуйста, на меня так влюбленно, Ланской[1], это все из-за ваших томных глаз, это вы во всем виноваты!

– Помилуйте, да как же мне иначе смотреть-то на вас? – простодушно спросил красавец Ланской. – Я не могу скрыть то, что чувствую к вам, графиня Браниша, я не в силах этого сделать!

– Фи! Вы начинаете надоедать мне своим мечтательным поклонением. Конечно, у наших господ при дворе уж вовсе чувств не осталось, они испытывают только волнение крови, но и слишком много любви тоже утомляет.

– Я вас утомляю, графиня?

– Более того, – живо отреагировала маленькая подвижная женщина, вырывая шелк у него из рук, – вы становитесь просто невыносимым.

– Так почему же тогда вы терпите меня возле себя? – с детской наивностью спросил Ланской.

– Только потому, что у меня слишком доброе сердце, – в порыве самовлюбленности выпалила графиня Браниша, – это сердце чуть ли не ежедневно наносит мне вред, мне уже давно следовало бы распрощаться с вами, но я все еще испытываю сострадание к вам и к вашей восторженности; сейчас, однако, все позади, я более не стану щадить вас и скажу вам всю правду прямо в глаза: я не люблю вас, и что гораздо хуже, я прихожу в отчаяние едва только вы переступаете мой порог, поскольку прекрасно знаю, что вы опять до смерти наскучите мне своими нежностями.

– Стало быть, вы собираетесь расстаться со мной, графиня?

– Да, да, идите себе с богом.

– Вы отсылаете меня, потому что меня не любите?

– Скорее потому, что вы меня слишком любите.

Тогда Ланской с самой невинной очаровательной улыбкой поднялся, неспешно пристегнул шпагу и галантно поднес к губам маленькую ручку прекрасной Браниши. Стоя в тот момент перед ней, он представлялся красивым мужчиной, какого только могла бы вообразить фантазия большого художника, великолепным образцом цветущей молодости и непринужденного благородства.