Олень вышел на опушку, пугливо поводя большими влажными глазами и раздувая ноздри. Он старался почувствовать опасность раньше, чем будет обнаружен сам. Вся его жизнь состояла из сплошной опасности, быть беспечным он не мог даже во сне. Беспечные в тайге не выживают.
Густой утренний воздух вливался в легкие, наполняя ловкое тело силой. Ветра не было. Солнце пока пряталось за склонами сопок, и тяжелый туман стекал вниз, в лощину, где было еще совсем темно. Олень переступил тонкими ногами, раздумывая, стоит ли спускаться к ручью. Там трава была сочной и сладкой, но для этого нужно было пересечь широкую поляну, оказавшись на виду, вдали от спасительных зарослей. Он напружинился, решаясь, и уже сделал было шаг, но через мгновение отпрыгнул вглубь леса и, как призрак, исчез между обвитых вьюнком стволов. Только качнувшиеся кусты выдавали, где он скрылся.
Вскоре звук, напугавший оленя, повторился. Неосторожный хруст ветки, приглушенный кашель, негромкая брань…
– Твою мать! Чуть ногу не сломал! Долбанные кроты!
Молодой белобрысый парень с растрепанной шевелюрой присел на корточки растирая ногу. Он был одет в камуфлированную спецовку и кирзовые сапоги – стандартную одежду сельского жителя. Следом за ним на опушке показался мужчина постарше с аккуратно подстриженной черной бородкой. Он тоже был в камуфляже, но совсем другом – дорогом обмундировании, которое используют подразделения специального назначения – крепком, добротном, очень функциональном.
Бородатый посмотрел на своего спутника с легким пренебрежением во взгляде, едва заметно скривил губы.
– Под ноги надо смотреть, а не на кротов обижаться. А еще за языком своим следи, Коля. Я тебе уже говорил, чтобы ты про мать не вспоминал при мне. Короткий у тебя ум.
– Да ну тебя, Ибрагим, – досадливо отмахнулся молодой. – Вечно ты к словам цепляешься. Отдохнуть надо.
Он присел на траву, не дожидаясь решения старшего, и очень аккуратно стянул с плеч большой и явно тяжелый ранец, пристроив его к стволу дерева.
Если Ибрагиму и не понравилась такая бесцеремонная самостоятельность парня, то он ничем не выдал своих чувств.
– Пять минут, – коротко распорядился он, едва заметно поведя плечом.
Охотничий карабин «Сайга», внешне неотличимый от самого популярного в мире автомата Калашникова, скользнул прямо ему в руки.
