Николай Сбруев взглянул на часы, прошелся по комнате, остановился у письменного стола, медленно выдвинул нижний ящик и, просунув руку в глубину, вытащил пистолет. Николай держал оружие на ладони, как бы прикидывая вес, смотрел на него и припоминал. Когда-то он держал пистолет как ложку или кусок хлеба, сейчас холодная шершавая рукоятка не ложилась в ладонь, пистолет не отвечал привычным товарищеским рукопожатием. Он вынул обойму, потер пистолет о брючину, чтобы он стал теплым, вставил обойму, передернул затвор и осторожно опустил оружие в боковой карман кожаной куртки. Полу оттянуло, и Сбруев, как четверть века назад, расправил плечи, беззаботно хотел сказать: «Ну, я пошел», – главное, чтобы в горле не запершило, взглянуть в деланно спокойные небритые лица и услышать дежурную шутку: «Если не вернешься вовремя, останешься без обеда».
Перед дорогой он достал из кармана мятую бумажку, расправил и перечитал: «Буду ждать в „Кавказском“ в двадцать часов», снова смял записку, но не выбросил, а положил обратно в карман, сделал несколько нерешительных шагов, провел пальцем по полированному столу, снова подумал, что новые шторы ему не нравятся, зачем-то включил телевизор и стал ждать, пока он нагреется. Взглянул на часы: секундная стрелка, вздрагивая, ползла по кругу. Он подошел к дивану, отодвинул белого плюшевого медведя, который лежал на подушке, бережно укрытый салфеткой, решил было сесть, ноги тотчас налились усталостью. Он посмотрел на диван, как на расставившего ловушку врага, быстро вышел из комнаты и захлопнул дверь.
Мигнул зеленый огонек. Сбруев поднял руку, и такси вильнуло к тротуару. Он сел сзади, хотя обычно предпочитал место рядом с шофером, и всю дорогу до парка Горького не облокачивался, боялся расслабиться и передумать.
По пустым аллеям ветер гнал мелкий дождь. Он оседал на грязной листве, покрывая блестящим лаком тяжеловесные статуи. Сбруев застегнул «молнию», поднял воротник куртки и пошел мимо укрытых плащами парочек, которые зябко жались на скамейках. Он шел к ресторану «Кавказский». При мысли о предстоящей встрече Сбруев опустил руку в карман, плотно обнял рукоятку пистолета, на секунду остановился, но тотчас пошел дальше.
А все началось со вчерашнего вечера, когда раздался нетерпеливый длинный звонок. Тогда Николай подумал, что принесли телеграмму от жены. Значит, скоро квартира наполнится грохотом посуды, запахом только что вымытого пола, в холодильнике исчезнут пельмени, а по утрам появится кофе. Он распахнул дверь, увидел две мужские фигуры и растерялся.
