– Ну, как она там? По-прежнему? Обо мне и слышать ничего не хочет? Понятно… Ладно… Давай так. Снова собери ей продукты, принеси, скажи, что от тебя, что ты – подруга и не можешь не помочь ей в трудную минуту… Я это уже говорил? Да я все понимаю… Но что могу поделать? От меня-то она все равно ничего не примет… И еще, Аля, не забудь про гранаты… Ты же говоришь, что она болеет, что у нее постоянно что-то болит, что она по-прежнему прихрамывает… Господи, я же мог бы отвезти ее к лучшему хирургу… И как это ее угораздило подвернуть ногу? Неужели она не понимает, что в таких делах медлить опасно? Сколько это уже продолжается? Три дня?… Не расстраиваться? Что-нибудь придумаешь? Да разве тут можно что-нибудь придумать?! Я уже себе голову сломал надо всем этим… Все понимаю умом, но поделать ничего с собой не могу… Ну что, все? Договорились?
…Произнося последние слова, Сергей Николаевич Борисенко уже осознавал, что находится в машине не один, что, помимо водителя, рядом с ним сидит его брат Григорий, человек хоть и близкий ему и понимающий, но все равно продолжающий придерживаться своих принципов.
«Мерседес» плавно двигался вдоль Садового кольца, водитель в душе молил бога о том, чтобы та пробка, которую они только что пережили, была на их пути последней.
– Сережа, я понимаю, что с тобой давно уже бесполезно разговаривать на эту тему. Больше того, что эта тема для тебя болезненная, но все равно скажу… Просто не могу сказать. Ты ведешь себя как тряпка. Твоя жена ушла от тебя к другому, понимаешь? Она тебя бросила. Оставила все, понимаешь, все, ради чего другие женщины готовы на все, – на унижения, предательство, даже на преступления…
– В том-то и дело, что она все бросила… – нервно произнес Сергей Николаевич. Русоволосый, с бледным лицом и большими карими глазами, мягкими движениями и внешне выглядевший много моложе своих лет (ему недавно исполнилось сорок), Сергей Борисенко тем не менее, руководя большим количеством людей, умел при всей своей внешней незащищенности и неуверенности быть строгим и подчас даже жестоким. Но только не по отношению к своей жене… Бывшей… Бывшей ли? Они же так и не успели развестись…
– Сережа, она все бросила ради похоти, неужели ты не понимаешь? Она словно сорвалась с цепи… Она же ушла с этим негодяем прямо с дня рождения Вити Караваева, на глазах у всех. На твоих глазах!.. Я, правда, не видел, но мне рассказывали: он увел ее прямо за руку… она была словно парализована… Она что, не понимала, что бросает тебя? Что обратного хода не будет? Что она своим уходом наплевала тебе в душу?! Ты для нее сделал все, она жила, как… как я не знаю кто… Могу представить себе, сколько ты положил на ее счет… Да она в роскоши купалась, ела, можно сказать, с золотых тарелок…
