Весеннее небо, грузное и серое,
исторглось дождем. Крупные капли тяжело падали на выглядывавшие
среди грязного снега куски асфальта. Ручейки, грозившие перерасти в
буйные потоки, устремились вниз, забирая с собой остатки льда и
скопившегося вдоль дороги мусора.
Высокий мужчина средних лет в серой
фетровой шляпе, одетый в старомодный плащ и костюм-тройку, стоял
перед черной кованой калиткой, зажатой меж толстых кирпичных стен,
ограждавших двор. На первый взгляд могло показаться, что он замер в
нерешительности, словно раздумывал: отворить калитку или нет? Но
холодный блеск голубых глаз, вздернутый подбородок и гордая осанка
говорили скорее об абсолютной уверенности в себе — и в том, что он
собирается совершить. С нескрываемой брезгливостью в который уже
раз за последние годы осматривал он особняк, возвышавшийся круглыми
башенками и узкими балконами над соседними домами. Столь пошлое
подражание средневековой архитектуре всегда его раздражало. Как и
сам владелец недвижимости. При мысли о том, что терпеть осталось
лишь несколько минут, он не смог удержаться от мимолетной улыбки,
тронувшей лицо как раз в тот момент, когда калитка со скрипом
отворилась, пропуская гостя внутрь.
Перед самым входом он на мгновение
замешкался, крутанул массивный перстень на пальце, глянул на свою
застывшую тень — и громко постучал.
Дверь открыла домработница. Не обратив
на девушку ни малейшего внимания, он молча поднялся по лестнице и
бесшумно проскользнул в кабинет, где за массивным столом из
красного дерева восседал широкоплечий мужчина с седыми
волосами.
— Гутен таг, Михаил Павлович! —
приветственно снял шляпу вошедший.
— Здравствуй, Геннадий Генрикович, —
не без удивления оторвал взгляд от бумаг хозяин кабинета. — Тебя
каким ветром занесло? Мы не договаривались.
— Да так, мимо проходил. А тут дождь
закапал — дай, думаю, зайду к начальнику и, не побоюсь, другу. Не
откажет же в приюте!
— Гена, давай сразу к делу, —
седовласый снял очки и протер глаза. — У меня выходной, а работать
приходится больше, чем в будни. Что-то срочное? Если нет — бахнем
по пятьдесят и разойдемся, а то у меня со временем совсем
туго.
— Тут ты, Михаил Павлович, прав.
Времени у тебя и впрямь немного, — Геннадий Генрикович подошел к
окну, глядя на стекающие по стеклу капли. — Даже меньше, чем ты
можешь подумать.
