(сон в руку, кровь в жилу…)
Севостьяна ждал конкретный вагон неприятностей, он весь потухший сидел за столом у дознавателя и думал, что делать дальше. Его мысли были холодные как лёд, от чего вокруг сразу стали наметаться сугробы…
Он мог бы и не оказаться в милиции и занимался своими делами, если бы… говорят, если бы не было, этих если бы, то жить было не так интересно! В общем, далее всё по порядку, как в протоколе.
По пути домой у поста ГИБ2Д Севостьян чуть-чуть не так перестроился и постовой его как бы сказать – легонько притормозил. Севостьян стал доказывать, что тот не совсем прав, инспектору это не очень понравилось и он…, глянул на фоторобот серийного маньяка-убийцы, который был приклеен на стекле машины инспектора. Инспектор сравнил его с Севостьяном… Впрочем, если Севостьян рьяно не отстаивал бы презумпцию своей невиновности, то инспектор мог и не посмотреть милицейскую ориентировку, но он её – посмотрел! С ориентировочного листа смотрела небритая физиономия неопределённого очертания, по которой до выяснения обстоятельств задержать можно было кого угодно, даже черта из подземелья. А Севостьян был и вправду небритый, как-то недосуг ему было побриться на даче.
Может быть, не надо было Севостьяну так рьяно доказывать свою правоту, разойтись бы с инспектором по хорошему, но он твёрдо считал себя – правым…!
(считать себя правым, это черта очень хорошая, но как быть, если вы считаете себе правым, и другой считает себя правым, кто будет… правее? наверное, тот, у кого больше доводов – убедить)
Так Севостьян оказался в убойном отделе в качестве подозреваемого, по очень тяжелым статьям. И не просто тяжелым, а таким тяжеленным и неприподъёмным, что ему срочно пришлось шевелить мозгами в нужном направлении. Судьба индейка потянула на себя одеяло, намереваясь Севостьяна слегка не то просто припужнуть, не то глубоко загарпунить.
Душа жалкого дрожала и трепетала перед его величеством – неизвестностью. А ведь ещё вечером, он, преподаватель канаво-копательного института расслаблялся с друзьями под водочку-с до тех пор, пока не рухнул на диван как спиленное дерево под мерцающие блики экрана телевизора, который отрабатывал их до самого утра так никем и невыключенный. Вчера была пятница, а с понедельника Севостьян должен был заступать на новую должность с солидным повышением, от чего он почувствовал себя вдруг крутым. Вознесясь на крыльях удачи он ощутил себя круче варёных яиц и выше даже самого Эвереста. Как говорится, стал великим и могучим, выше неба, выше тучи, совсем позабыв о степени простого человеческого счастья, что возможно и послужило раздором с инспектором. А так, в душе он был человеком порядочным, хотя и придерживался мутно-монархических взглядов на жизнь.
