«Моя полиция меня бережет, сначала сажает, потом стережет» -
детский стишок раскаленным гвоздем застрял в голове, прокручиваясь
как заевшая аудиодорожка, пока я демонстративно не глядя на
патрульный экипаж и сгорбившись, неспешно топал к ближайшей станции
метро. Поношеные куртки-спецовки, брюки с потертыми коленями,
грубые ботинки с подносками – мы с Серегой выглядели как типичные
работяги, возвращающийся после трудовой смены в каком-нибудь
мегамолле или операторы автопогрузчика на складе онлайн-магазина.
Картину несколько портили капюшоны спецовок, натянутые до самого
носа, но в Москау-сити так ходил каждый третий. Что, в общем и
неудивительно – помимо официально заявленной численности населения
в двадцать восемь миллионов человек, в гигаполисе проживало не
менее пяти миллионов «замкадышей» без регистрации и нелегальных
мигрантов, не имеющих гражданства в принципе. Все эти бедолаги
пугаными воронами шарахались от многочисленных камер
видеонаблюдения, висящих на каждом углу и полицейских дронов,
патрулирующих улицы, старательно закрывая лицо капюшонами, кепками
и очками.
Вообще-то современном уровне видеоконтроля и эффективности
систем распознавания лиц, все эти кепки с очками были ненамного
эффективнее фигового листка, и всех нелегалов могли вычислить за
пару дней несмотря ни на какие капюшоны, после чего вышвырнуть из
полиса. Но власти города предпочитают демонстративно не замечать
«лишних» людей. Оно и понятно, кто-то же должен был делать всю
грязную работу в городе – водить автодворников по улицам,
закидывать содержимое помойных баков в мусоровозки, менять лампы,
ремонтировать апартаменты москвичей – за те деньги, которые город
платит сервисникам по обычным ставкам, коренной москвич даже
пальцем не пошевелит.
Вот только обольщаться не надо – стоит нелегалу оступиться и
совершить хотя бы небольшое правонарушение, хотя бы, не дай бог,
прищемить пальчик гражданину полиса, так что тот подаст жалобу! Вот
тогда «невидимость» спадает как по мановению руки и проштрафившийся
гастарбайтер очень быстро оказывается в ближайшем околотке. Где
после задушевной беседы с применением электрошокеров, дубинок и
других подручных средств дознания несчастный работяга обнаруживал,
что помимо своих грехов он абсолютно добровольно взял на себя все
«висяки», скопившиеся в следственном отделе за последнее время.
Добровольное признание подозреваемым своей вины влекло за собой
сокращенную форму судопроизводства в автоматизированной системе
следствия. И в большинстве случаев робот-судья назначал обвиняемому
курс «социальной адаптации и психокоррекции» который, иначе как
«выжигателем мозгов» в народе не назывался. Ну и до кучи накидывали
пару-тройку лет общественных работ за пределами города на самых
опасных и грязных местах, например, на расчистке свалок с
радиоактивными и токсичными отходами.
