Катя приложила правую руку ладонью к внутренней обивке своей
входной двери и произнесла:
— Жалко мне тебя, помогу я твоей беде!
Голос не подвел, прозвучал твердо и ясно, наполняя древние
сильные слова живой мощью. Хотя ни уверенности, ни спокойствия Катя
в этот момент не чувствовала — по нервам беспощадно била чужая
паника, а маленький серебряный рожок, болтавшийся на шнурке на шее,
почти ослеплял ярко-белым светом.
Но стоило только договорить, как лишние эмоции улеглись, а рожок
погас, снова превратившись во вполне нормальное с виду украшение.
Зато зажглось электричество в прихожей, хотя выключателя никто не
касался, и оба замка щелкнули, открываясь без ключей — пара мелких
побочных эффектов большого волшебства.
Истинный смысл чародейской формулы состоял в том, чтобы в одно
мгновение перенести незнакомца, который попросил помощи, прибегнув
к другим, настолько же древним, сильным словам, прямо к порогу и
разрешить войти. Ведь без особого позволения хозяев охранные чары
ни за что не впустили бы чужака в дом премудрых — чародеев, также
называемых искусниками или хитрецами. Особенно если проситель и сам
премудрый, как оно всегда бывало в последние лет сто, когда обычные
люди уже совершенно забыли, какие нужны слова, чтобы искать
помощи.
Катя Кузнецова, молодая потомственная премудрая, знавшая о
ритуале просьбы и отклика все, что можно прочитать в книгах или
разглядеть, наблюдая со стороны, но ни разу до сих пор не
откликавшаяся ни на чьи призывы в одиночку, отступила от двери,
гадая, какой гость сейчас войдет в квартиру.
На лестничной площадке тем временем кто-то шумно топтался, не
решаясь открыть дверь. Что было странно для получившего ответ
премудрого. Неужели, и правда, обычный человек?
Серьезно обдумать эту возможность Кате помешало дребезжание
дверного звонка. От неожиданности она вздрогнула и сразу выхватила
из кармана домашней кофты волшебный платок. На резкий звук в
коридор выбежала желто-коричневая сибирская кошка и встала у ног
хозяйки. При этом глаза ее были ошарашенно распахнуты, уши слегка
прижаты к голове, а хвост — вдвое пушистей, чем всегда. Но
настоящей опасности она явно не чувствовала, иначе повела бы себя
по-другому.
Заметив это, Катя немного расслабилась и бодро скомандовала
кошке:
— Спокойно, Белка!
А сама шагнула к двери и наконец распахнула ее.
