Литерный эшелон
Andrew Marchenko
Посвящается светлой памяти Елены Семашко – за
долготерпение… …Первым его увидел Джерри Астлей,
вахтенный офицер британского крейсера «Уриил», который шел из
«таверны морей» Кейптауна на Формозу.Утренняя вахта близилась к
середине, спать хотелось немилосердно, и на огненный росчерк в небе
офицер ответил зевком: удивительно яркий метеор, уже совсем
рассвело, а его все равно видно.Что еще надлежало сделать в этом
случае? Ах да, загадать желание. Таковых имелось даже два: не
утонуть, и поскорее вернутся домой, в Лондон. Немного подумав,
офицер склонился к первому. Если не сбудется оно, то шанс на
возвращение становился призрачным.После Джерри отвернулся, приложил
к глазам бинокль и добросовестно осмотрел остальное пространство.
На море не было ровно ничего.К моменту окончания осмотра о небесном
теле офицер уже и позабыл. Подумаешь – звезда упала. Таковых за
свою жизнь он видел сотни, если не тысячи. Как-то поздно вечером,
во время второй собачей полувахты на рейде Батавии он наблюдал
настоящий звездопад, успел загадать с две дюжины желаний. А звезды
все падали и падали…После огненный шар промелькнул над Цейлоном,
затем - над Индией. Прогремел над горами, которые касались облаков.
От шума на одном склоне проснулся, тронулся и сошел в долину
ледник. Впрочем, для человечества это бедствие прошло совершенно
незамеченным.Казалось – со следующей горной грядой летящему телу не
разминуться. Но, невидимое человеком, оно, назло всем законам
небесной механики, выровнялось и тяжело пошло на подъем.Тот,
однако, оказался недолгим. Огненный шар стало кидать из стороны в
сторону, и очень скоро он снова круто пошел вниз.Пролетел над
железными нитями КВЖД, разбудил смотрителя на какой-то станции. Но
пока смотритель поднимался с кровати, шел к окну, шар ушел за лес,
оставив за собой лишь туманную полосу, которую тут же принялся
растаскивать ветер.Шар трясло, от исходящего жара начинали тлеть и
вспыхивали верхушки иных деревьев. Порой наземь сыпался огонь. Он
падал в болота, превращал иные озерца в пар, затем потихоньку
гас.-Тем временем, в новый день неспешно втягивалось село. Название
его было не совсем приличным, и без особой нужды его старались не
произносить. Именовалась оно Дураковым. За что и кто ее наградил
таким именем – уже не помнил никто.Село было небольшим, в нем почти
половина хат стояла с краю.Стрелки единственных в селе часов как
раз перевалили через семерку. Из домика выглянула кукушка, повела
головой, будто осмотрев комнату. Но так ничего и не сказав,
убралась в свое механическое гнездо.Но этой кукушке все равно не
было никакой веры. Часы держали все более для красоты и в
диковинку. А последний раз их подводили с пару месяцев назад по
хронометру заехавшего пристава.В речушке, что огибала село, хозяйки
полоскали белье. В избе уставшая мать качала колыбель с ребенком.
Малыш безмятежно спал. Воровато досматривал ночной сон пастушок на
лугу. После неспокойной ночи дремали в будках собаки.Чтоб скоротать
время за работой, одна хозяйка развлекала своих товарок:- А ище в
море-окияне есть рыба-пила и рыба-молот.- И чего ж они там, хады,
строють! – вопрошала соседка.- Та брешет она, бабоньки! – кричала с
другого бережка реки здешняя попадья.- И ничего я не брешу! А ище
есть летучая рыба! Она из воды вылетает, до небес подымается. Там,
облаках живет, мечет икру. Из нее вырастает малек, потом с дождем
падает в моря и живет там, пока крылья не отрастут. А если ветер
облако на землю отнесет, так и на город какой или деревню дождь из
рыбы падает.- Да ну! – удивлялись соседки.- Брешешь! – неслось с
другой стороны реки.- Да пусть меня господь покарает, если я вру! –
и, на всяк случай поправилась. – За что купила, за то и
продаю…Хотела еще что-то сказать, но осеклась: в воде чувствовалось
что-то нехорошее, она дрожала, будто покраснела…И тут небо расколол
будто гром.В испуге хозяйка уронила рубаху – неужели Господь,
прежде милостивый, потерял терпение?Ведь день с рассвета был будто
ясный, на небе не было и облачка. А гром среди ясного неба, как ни
крути, не к добру.Кто-то посмотрел на небо, кто-то - на зеркало
реки.И там и там было одно – по небу летел огромный огненный
шар.Разговор срезало.Да что там – многие затаили дыханье, а вдруг
пронесет.И действительно - пронесло.Если Господь и собирался
покарать сегодня лжеца, то тот находился где-то далече. А через
деревню шар пролетал совсем случайно. Он улетел за лес, дым
рассеивался, небо стало снова голубым, вслед за ним потеряла
багровый цвет и река.И люди потихоньку выдыхали…Но слишком рано:
раздался грохот как от взрыва, земля затряслась. Резко, словно пес
с цепи сорвался ветер. В окнах домов треснули стекла, остановились
единственные в селе часы.На речушке поднялась волна, каких не
бывало даже в паводок, смыла с мостков корзины с бельем, опрокинула
в воду двух хозяюшек. Те кричали, звали на помощь, пока не
вспомнили, что летом в реке утонуть может разве что пьяный.В избе
проснулся ребенок, он завопил в своей колыбели, матушка тут же
взяла его на руки, стала успокаивать, хотя сама была испугана без
меры.Скинуло с кровати и старика Пахома, который из тайги пришел
заполночь, а, потому и спать собирался до обеда.По шаткой лестнице
на колоколенку взобрался попик – осмотрелся вокруг. Из-за леса
подымался столб не то дыма, не то пыли. Батюшка втянул в себя
воздух – показалось, что пахнет горелым, и будто серой.Попик
поплевал на руки, схватился за бечевку и ударил в колокол.К
церквушке стал подтягиваться деревенский люд, застегивая на ходу
телогрейку, подошел проспавший все Пахом.Крикнул:- Поче звоняш?-
Дак ведь звезда Полынь упала! - ответствовал священник. - Истину
тебе глаголю! Треть рек и источников станут горьки, и множество
народу погибнет! Последние часы мира уже наступили! И всем надлежит
причаститься перед смертию!Пахом подошел к колодцу, бросил ведро.
Подняв, стал пить прямо из него. Напившись, отер рукавом бороду:-
Да не… Обнакновенная волога… Не то ты баешь!- Тебе, дураку,
сказано: треть источников! – не успокаивался попик.- Адали надоть
схоить, изгленуть…- Ну и иди, коль без причастия умереть желаешь!-
И пайду!-Пахом ушел через час.Ушел один, прихватив только берданку
и патронташ.А народец сельский разошелся по домам, натопил жарко
бани, попарился, переоделся в чистую одежду.Затем, где-то около
полудня, селяне сошлись к церкви, исповедовались да приняли
последнее причастие.Стали ждать смерти – она не торопилась.Плакали
дети, но не от страха – он прошел. Им хотелось есть и играть.Время
неспешно шло – сначала добрело до обеда, потом начало потихоньку
скатываться к ужину.Уже и смеркалось.Не дождавшись конца света,
люди расходились по домам.Спать в деревне ложились рано.
