Это был один из тех знойных летних дней, когда жизнь во дворе дома номер восемь наполнялась привычными звуками и запахами выходного дня.
Как всегда в полдень все жители дома были заняты своими обычными делами. Из открытых форточек и окон тараторили воскресные новости, доносился стук ножей по разделочным доскам, звон поварешек, шкворчание масла на сковородках.
Ах, этот запах приближающегося воскресного обеда, когда вся семья собирается вместе и непременно подадут что-нибудь вкусненькое! Какое-то время потребуется на то, чтобы загнать детей домой. Тогда из окон раздастся многоголосье: «Ви-и-и-тя, Ната-а-аша, – до-о-омой! Та-аня! Обедать!» А им в ответ непременно прозвучит: «Ма-а-м, ну можно я еще чуть-чуть погуляю? Я не хочу есть!»
Обычно время в такие моменты будто замирало, после сытного семейного застолья звуки потихоньку смолкали, и двор окутывал тихий послеобеденный сон.
Но это позже, а пока и в домах, и во дворе жизнь бурлила. За углом дома беспрестанно скрипели качели. Соседка со второго этажа шумно выбивала ковер. Из другого окна этажом выше раздавался тоненький голосок и звуки несмелых ударов по клавишам. С последних этажей доносилось жуткое дребезжание, видимо, кому-то вздумалось в выходной день сверлить стену для новой картины. Где-то за домом вот уже который раз заводили и глушили мотор, но машина явно отказывалась слушать своего хозяина и получила за это глухой пинок по колесу.