В понедельник днём, тринадцатого января доктор Джеймс Акрингтон добрался до Гарпун-клуба в наипресквернейшем расположении духа, готовый метать громы и молнии. Казалось, все вокруг просто сговорились, чтобы довести его до белого каления. Начать с того, что он дурно спал. После склоки с сестрой, вспыхнувшей по какому-то совершенно пустяковому поводу – сначала они с ней повздорили, не сойдясь во мнении насчёт целебной ценности грязевых ванн, а потом вконец разругались из-за того, как правильно зажаривать глазунью. Попросив ежедневную газету за прошлый четверг, доктор Акрингтон услышал в ответ, что в неё завернули какую-то снедь для пикника мистера Мориса Квестинга. Юная племянница доктора, Барбара, уличённая в этом злодеянии, выслушав справедливое обвинение доктора, разразилась своим обычным идиотским смехом, после чего принесла газету, заляпанную тухлым жиром и насквозь провонявшую луком. Гневно сотрясая перед носом негодницы изувеченной газетой, доктор Акрингтон пребольно стукнулся копчиком о край стола. Скрежеща зубами от боли и охваченный слепой яростью, он прохромал в свою комнату, разделся, принял душ, закутался в банный халат и, припадая на ногу, как подстреленная птица, гневно проковылял к самому горячему целебному источнику. И что же – там уже восседал (чтоб его черти разорвали!) мистер Морис Квестинг, нежа свои омерзительные чресла в пузырьках газа, тучами вздымавшихся на поверхность. При виде доктора мистер Квестинг нахально расхохотался и заявил, что собирается торчать в источнике ещё целых двадцать минут. Более того, негодяй посмел указать доктору Акрингтону на соседние источники, куда менее горячие, но зато пустующие. Доктор Акрингтон, с трудом балансируя на затвердевшем иссиня-сизом глинистом берегу источника, в самых отборных и изощрённых выражениях высказал всё, что думает по поводу такой наглости, но его голый противник в ответ только гнусненько хихикал. Кипя от злости, доктор Акрингтон вернулся к себе, оделся и, не найдя, на ком излить свой справедливый гнев, взгромоздился в машину и, нещадно пришпоривая металлического скакуна, погнал его вверх по крутому косогору к дороге на Гарпун. Позади себя злой, как все черти преисподней, доктор оставил атмосферу, вполне под стать своему настроению, ибо воздух курорта Ваи-ата-тапу всегда был насыщен удушливыми серными парами.
