– Не вам объяснять, что такое конспирологический роман, – сказал Издатель.
Писатели согласились, что объяснять не надо. Писателей было два: Большой и Мелкий. Большому Писателю было стыдно, что он ради денег взялся за попсу. Это могло замочить его репутацию. Но ему срочно нужна была новая газонокосилка, то есть его красивой жене нужен был на даче красивый газон. А Мелкому стыдно не было, потому что репутации он не имел совсем и денег тоже.
Издатель сказал, что не будет объяснять, и тут же начал объяснять (он не был уверен, что Большой Писатель, перед которым он благоговел, умеет писать конспирологическую попсу, и не был уверен, что Мелкий умеет читать и писать вообще):
– Исторический детектив – наш сермяжный ответ Дэну Брауну… Это так актуально!
– А главное – оригинально, – сказал Большой.
Издатель не понял, всерьез ли говорит Большой или иронизирует, но на всякий случай улыбнулся и продолжал:
– Герою – молодому интеллектуалу, историку или журналисту, – попадает в руки некий таинственный документ…
– Неизданный текст Пушкина, – сказал Большой.
– Ой, что ж вы так сразу-то! – растерянно сказал Издатель. – А тайна? А интрига?!
– Угу, угу, – проворчал Большой. – На обложке у вас будет во-от такими буквами написано «Код Евгения Онегина», а читатель должен главы этак до одиннадцатой думать, что речь пойдет о Нострадамусе или Дюма-пэре?
Издатель опустил глаза. Большой Писатель зевнул. Мелкий встревоженно глядел то на одного, то на другого. Издатель вздохнул и продолжал:
– И на героя сразу же начинают сыпаться неприятности… Он долго не верит, что находится в опасности…
– А не мог бы он в виде исключения оказаться умным и сразу поверить? – спросил Мелкий.
Большой молчал, и Издатель сделал вид, что не слышал вопроса.
– Когда вокруг него все загадочно умирают, то наконец он верит… Он бежит, его преследуют…
– Кто? – спросил Большой Писатель, приоткрыв один глаз.
Издатель развел руками:
– На ваше усмотрение… Вероятно, какая-нибудь изуверская секта. Чем более изуверская, тем лучше.
– А, – сказал Большой Писатель и опять закрыл глаза. Он похрапывал, но, возможно, Издателю это только послышалось.
Мелкий посмотрел на носки своих ботинок (разбитых и грязных) и попытался спрятать свои ноги как можно дальше под стул. Он был маленький и тощий, а Большой был велик во всех своих проявлениях. И ботинки на нем были чистые. Они познакомились прошлой ночью в вытрезвителе: Большой каким-то сложным образом попал туда после банкета, на котором его чествовали, а Мелкий просто частенько там бывал. Большой был так добр, что накормил Мелкого завтраком и дал ему взаймы денег, чтобы тот купил себе чистые носки. Никто никогда за всю жизнь не был к Мелкому так добр.
