1. Пролог
Проснулась я от того, что мне показалось, что я услышала чьи-то голоса и глухой рокот от мощного двигателя. Не давая себе времени на раздумья, быстро юркнула под лавку и затаилась.
Неужели всё было зря? Неужели я зря сюда шла и меня уже здесь схватят прихвостни Ийруша? Было страшно до дрожи в коленях, до помутнения рассудка, только вот не за свою жизнь я боялась, и не за свою свободу – а за жизнь крохотного существа, которое, словно самое невероятное чудо, было даровано мне свыше.
Сейчас я на чужой и ненавистной мною планете, в ситуации – хуже, наверное, и не придумаешь: за мной гоняется весь сброд, все наемники, вообще все, кому нужны большие деньги – они все хотят меня поймать и отдать тому, кто больше за меня заплатит: Ийрушу или тому, таинственному архидемону, которому я зачем-то понадобилась. Я потеряла того, кого назвала братом, и у меня есть только призрачная надежда, что он выживет... А ещё меня предал любимый мужчина, ради которого я была готова пойти на всё, и я, не раздумывая, пожертвовала всем, считая, что обмениваю свою свободу на его жизнь, а оказалось, что жизни-то его ничего и не грозило... Ну, а потом была боль - только не физическая, а душевная, которая в тысячи раз сильнее, которая рвет сердце на куски, ломает человека изнутри, и после которой остается только гулкая пустота...
И опять от меня ничего не осталось, и я уже не знаю, какая я на самом деле. Та, что была невинной девушкой, и которая верила мужу-наркоману, или та, которая пыталась жить как улитка, спрятавшись ото всех в своей раковине, боясь даже высунуть наружу нос, а, может – глупая и наивная женщина, что посмела влюбиться в архидемона? И так ли это важно, какая я была когда-то? Той, доверчивой Ники, с большим сердцем и открытой душой, наверное, больше и нет – есть я, которая любой ценой сохранит жизнь себе, чтобы родился малыш, чтобы он, в отличии от меня, узнал, что такое настоящая любовь.
Просидев, под скамейкой, в беседке, около часа и убедившись, что вокруг, кроме шелеста засохших листьев, не доносится больше ни звука, а в особняке, несмотря на уже сгустившиеся сумерки, так и не зажглась ни одна лампочка, позволила себе наконец-то выползти из своего убежища.
Отряхнув колени от пыли, аккуратно, пригибаясь, вышла из беседки, скрываясь за кустами сухих роз, обошла особняк по кругу, и, только когда точно поняла, что ни снаружи, ни внутри никого нет, выпрямилась и пошла к черному входу, в надежде, что та дверь открыта.
