11 прериаля 2149 года.
Планета Совершенство, город Кампанелла, столица Северной Конфедерации Истинной Свободы.
Волонтер Эрнст Эндрюс, 23 года.
Я никогда не любил военных. Не любил на каком-то глубинном, иррациональном уровне. Как отторгают пауков и змей, так я отторгал парней в пятнистых комбинезонах и с оружием наизготовку. Их наглые хари. Их пустые глаза. Их агрессивность. Агрессивностью от них шибает за милю.
Люди не любят то, чего боятся. И я не исключение. Мне всегда казалось: военные люди едва-едва сдерживаются, чтобы не начать стрелять по нам, нормальным… Они прилагают волевое усилие к собственным пальцам, иначе пальцы нажмут, куда надо, и от нас полетят кровавые брызги…
Им можно все. Нам – ничего. Они скромные, стеснительные (до поры) хозяева, мы – наглые рабы. Когда-нибудь они устанут терпеть и накажут нас. Явятся всем своим миллиононожием, принесут смрад начищенных армейских ботинок и ружейного масла… Тупая серая масса выльется из поставленных ей пределов и затопит наши маленькие уютные островки.
Как же я боялся!
И был прав.
Они пришли за мной.
А я было подумал – отсижусь. Я было понадеялся, что самое страшное позади.
– …Крепче, Аб, крепче, мать твою, щенок дергается…
– Я бы на его месте тоже дергался. Ты только представь себе: эта аккуратная жопка против комитетской Железной дивизии…
– Крепче, Аб, заткнись, Ник, заткнитесь, засранцы.
– Вас понял, сержант, сэр! Держу крепко, сержант, сэр. Голубчик не… оосссуука!
Тот, что пытался прижать мои ладони к полу, схватился за яйца, запрыгал, завыл. Но тот, что держал меня сзади, облапив, как матерый пидор, уйти не дал. Гады. Г-гады!
– Ахмед, он сейчас вырвется, можешь ты поторопиться? А? Сержант, мать твою, сэр!
– Заткнись, заткнись, заткнись! Заткнись и держи.
И тот, сзади, здоровяк с черной эмблемкой анархистов-милитариев на шлеме, сжал меня хваткой маньяка. А их сержант, подлец и кретин, опустился на корточки прямо передо мной. Амуниция на нем скрипнула. Он открыл рот, и до моих ноздрей донеслось зловонное дыхание. Терпеть не могу гниющие желудки.
