Мы с Марусей насплетничались вволю и замерли перед телевизором – шли новости. Невидящими глазами мы смотрели в экран, каждая думала о своем. Я о подлой Юльке, отбившей у меня мужа, Маруся о своем Ванечке. Переживала, бедняжка, наверняка подозревала уже всех подруг, строила планы как от них избавиться, увлеклась, занервничала…
У нервной Маруси появляется невероятный аппетит, и на этот раз появился.
– Слышь, старушка, – обратилась она ко мне, не отводя глаз от телевизора, – прямо вся я что-то проголодалась. Пойди-ка, сваргань бутербродик.
И в тот же миг солдат на экране вытянулся в струнку, отдал честь и отчеканил:
– Будет сделано!
Потом он расслабился, по-детски широко улыбнулся, шутливо сделал нам с Марусей «козу» и исчез. Пошли зарубежные новости.
– Тебе бутерброды парень варганить отправился, – заверила я Марусю.
– Я прямо вся так и поняла, – рассмеялась она и добавила: – Видишь, какие интересные бывают в жизни совпадения.
– Еще и не такие бывают, – откликнулась я. – Иной раз задумаю книгу, а вместо меня возьмет и напишет ее сама жизнь. Остается только героев в другую эпоху переставить да чуть-чуть их с тем временем совместить, а все остальное ну точь в точь.
Маруся всплеснула руками:
– Как я завидую тебе, старушка! Ведь эти герои твои, мужчины, и ты их всех-всех можешь одним лишь росчерком пера в себя влюбить.
– Да, – согласилась я и уточнила: – Несколькими ударами по клавишам.
Поэт
Многоголосый гомон толпы вспорол дерзкий смех.
Четверо аристократов, рассекая чернь, продвигались к окраине Киото. Напористы и высокомерны. Буйная радость юности, неуемная жажда жизни.
В «веселый квартал»!
В объятия нежных и покорных дзёро!
Скорей, – жизнь воина не терпит заминок!
Дыбятся металлом жесткие ёрои, дерзко растопырены мечи – угроза нерасторопным.
Можно ли иначе с быдлом?
Воины в боевом снаряжении опасная редкость на улицах Киото.
Прочь с пути! Прочь!
Им ли, славным буси, жалеть плебс. Зевака не доживет до завтра, до светлого праздника Аой Мацури.
