1. Глава 1
Все произведения автора являются художественным вымыслом.
Совпадения случайны.
Сначала было… Нет! Даже не слово. Голос…
Глубокий, завораживающий, тягучий, словно мед, который они в далеком, подернутом дымкой времени детстве добывали из гнезд диких пчел, сдирая в кровь коленки и рискуя свалиться с дерева.
В детстве обходилось…
Но не теперь. Глеб как будто в пропасть упал, как только ее услышал. Не разбирая слов, ничего перед собою не видя. Погружаясь в ее интонации. Кажется, он даже зажмурился. В испуге ли? Или чтобы просто ничто другое не отвлекало его от Голоса. И все же… И все же скорее первое. Вряд ли бы что-то могло отвлечь его в тот момент. Будь то пожар, наводнение или ядерный взрыв.
Испугался. Он, прошедший через войну, пуганый, пресытившийся, заматеревший и повидавший на своем пути столько, что уже вряд ли какое событие могло вызвать в нем даже блеклую тень эмоций, в тот момент испытал весь их спектр. От ужаса, что такое возможно, до сладкого мучительного счастья, что она с ним все же случилась.
Его женщина.
И все как будто замерло. Остановилось. Звучал лишь ее голос. И почему-то обычно бесшумный звук хода стрелок его часов. Тик-так. Как будто давая старт его новой реальности. Той реальности, в которой теперь она. А все остальное… о ней, для неё.
- Ты меня слышишь?! Глеб?!
Глеб моргнул. Перевел взгляд на дергающую его за руку женщину. Он ее почти не помнил. Встретил бы в толпе – не узнал. В юности она носила длинную тонкую, как веревка, косу, была пышнотелой и разбитной. Сейчас на него смотрела высокая обабившаяся женщина с модной стрижкой-пикси, которая ей, впрочем, совсем не шла, и паутинками легких морщин в уголках карих заплаканных глаз. Игнорируя её, Глеб оглянулся на голос. Ну же… скажи еще хоть что-нибудь! Но его обладательница молчала, склонившись почти к коленям и пряча в лицо с ладонях. У нее что-то случилось? Он хотел это знать, пожалуй, даже больше, чем просто разглядеть внешность.
- Я говорю: тебе бы с ними потолковать! – повысила тон женщина и снова настойчиво его тряхнула. Глеб дернул рукой, избавляясь от её захвата, и несколько раз моргнул. «Соберись!» – приказал себе. Наваждение отступило. Громов осмотрелся. На то, что он в другой раз сделал бы в первые секунды, сейчас ему потребовалось время. Цепкий взгляд профессионала отметил все, что от него укрылось в колдовском мороке звуков. Расположение в больничном коридоре посторонних, снующий туда-суда медперсонал, два полицейских, переминающихся с ноги на ногу у палаты, за дверями которой, очевидно, боролись за жизнь его сына. Сына, которого он не знал, и в чьем воспитании не участвовал. Профессионалы его уровня семьей не обзаводились. Это было опасно. Прежде всего - для членов таких семей. В элитные, засекреченные до конца своих дней отряды, военных подобного класса и уровня подготовки набирали среди одиночек. Таких, как он.
