Тяжелогруженый коптер наконец перевалил хребет, и Семен —
сухощавый, жилистый мужик лет сорока немного расслабился,
возвращаясь к прерванному разговору.
— Все равно не понимаю, чего вы с ними цацкаетесь? Вломили бы им
один разок как следует, и не пришлось бы потом вот таких вот
бедолаг из рабства вызволять, — он кивнул в сторону свернувшейся
прямо на полу молодой девахи. — А вы им еще и платите за это!
Иван устало вздохнул. Возмущение пилота было вполне понятно. Он
и сам с огромным удовольствием отвернул бы голову тому ублюдку,
который довел девушку до невменяемого состояния. Вот только был ли
этот самый ублюдок, а если был, то где его искать? Девушку они
выкупили за совершенно символическую плату во время последнего
рабского аукциона в Сууке. Причем продавец, пожилой ло-дон[1],
довольно искренне клялся, что подобрал ее недалеко от древних
развалин уже в таком невменяемом состоянии. Что уж там на самом
деле случилось, кто ее обидел, выяснить не представлялось
возможным. На вопросы она не отвечала, от еды тоже отказывалась и
только жадно пила любую жидкость, которую ей давали. Вполне могло
случиться и так, что никакого злого хавика в помине не было.
Выбралась девушка из бункера в пустыне и побрела в сторону
видневшегося на горизонте города, не догадываясь, что этим
развалинам уже порядка сотни лет. А по дороге она могла такого
насмотреться, что и у кого покрепче крышу сорвать могло.
Иван грустно усмехнулся, вспомнив, как сам провалился сюда три
месяца назад. Он тогда в запале убил бандита, пытавшегося пограбить
имущество, вверенное его заботам, а заодно, между делом,
зарезавшего его единственного друга — отставного пограничного пса
Верного. Ну и побрел отставной прапорщик погранвойск Иван Забелин в
полном раздрае душевных чувств по лесу, без дорог, без цели. Куда
угодно, лишь бы подальше от места трагедии. Добрел на свою голову:
провалился в карстовую пещеру, приспособленную под берлогу… В
общем, в Мир Цитадели он попал в окровавленной телогрейке и с
медвежонком на руках. Выбрался из бункера и сразу же угодил в лапы
к хавийя, которых он поначалу принял за чертей, и очень удивился за
что вместе с ним в Пекло угодил несчастный медвежонок? Успел побыть
и рабом, и ценным пленником, пережил покушение на убийство… Много
чего он видел у хавийя и хорошего, и плохого. Но хорошего, пожалуй,
все же больше. Разные они, эти дети саванны, застрявшие в каком-то
средневековье. Бывают жестокими и подлыми, а бывают бескорыстными и
благородными. Но так и мы тоже не ангелы. Вспомнить хотя бы
мародера Ивана, с которым в госпитале пересеклись. Да он своим
цинизмом и алчностью любому хавийскому работорговцу сто очков форы
даст!
