Рассказ о невероятных событиях, произошедших в первый день Нового года в Солнечном районе Южно-Уральской области, хочется начать традиционно и буднично.
Например, с пушкинской простотой: гости съезжались на дачу.
Вернее, не на дачу в городском понимании этого места безмятежного отдыха, вдали от шума и суеты мегаполисов. Поскольку Солнечный район и без того располагался в пятистах километрах от областного центра, в чертях на куличках, и был, что называется, глухоманью, то, будет точнее сказать, что гости съезжались на заимку.
Надо заметить, что посёлок Солнечный не зря получил в далёком теперь прошлом, в пору освоения целинных и залежных земель своё жаркое, светлое имя.
Строился он в степи, в месте, произвольно отмеченном более полувека назад покорителями здешних непаханых просторов на карте, не озаботившихся вписать новый населённый пункт в исконный для русских поселений ландшафт. С непременной речкой и пойменными лугами, обильными сенокосами, лесочком с грибами да ягодами, и, что немаловажно, постоянным источником дров для отопления жилищ в зимнюю стужу, с плодородными, пригодными для пахоты землями окрест.
Первоцелинников в те далёкие времена интересовала только пашня для наращивания производства пшеницы, а потому разного рода лирику в виде живописного пейзажа в расчеты не принимали. Расчертили по карте, исходя из количества гектаров, контуры площадей новых совхозов, и вбили по центру в первозданную, отроду не тронутую плугом степь, колышки, обозначавшие места будущих поселений.
С одного из таких колышков и началось строительство населённого пункта, наречённого со свойственным хрущёвской «оттепельной» поре энтузиазмом посёлком Солнечный.
С годами оптимизма у покорителей целины поубавилось. Задорные комсомольцы по большей части разъехались, а те, кто остался растить в зоне рискованного земледелия хлеб, оказались в итоге живущими посреди бескрайней, продуваемой всеми ветрами голой степи, где ни кустика, ни речушки…
Вскоре стойким первоцелинникам наскучило вглядываться в неизменный горизонт, где степь, золотящаяся теперь пшеницей, сливалась с голубым, на редкость безоблачным здесь, действительно ослепительно-солнечным небом. И как-то, дружно выйдя на «субботник», они заложили в километре от посёлка рукотворный лес. Вылизанную суховеями, выжженную зноем до каменистой плотности землю засадили привычными к нехватке влаги карагачами, а чуть позже – и милыми сердцу всякого русского человека берёзками, клёнами, и совсем не встречающимися здесь в естественном виде, с трудом приживавшимися соснами.
