Эту собаку знает, наверное, едва ли не каждый житель городка: её трудно не заметить – в самом центре, на мосту через речушку Кожурновку, бегает вдоль трассы за машинами и лает. И здесь она каждый день в любую погоду, кто-то даже её подкармливает. Я, однако, хоть и ходил каждый день мимо, долго не мог понять незавидной её собачьей участи, да и что мне до собаки какой-то уличной!.. Аня же мне сразу разъяснила: и что псина породистая, и что кидается она, вылетая на полотно, не ко всем машинам, а только на легковушки определённого типа и цвета – тёмно-синие и «такие грязно-баклажановые»… И что сбивали её уже, но всё хромает – хозяина ищет – говорят, уже лет семь.
Подмосковные Бронницы – городок по-своему тихий и уютный, по стремлению властей спортивный. Для пеших и велосипедных кружений – опоясанное асфальтовой дорожкой Бельское озеро, вполне живописное, особенно летом – в цветах и травище, да и зимой тут не так уж уныло: коты, например, скачут – в сугробах и кустах, а то пробираются по льду – к полыньям, что ли, за рыбкой… Я столько тут нарезал кругов на ногах и колёсах – видимо, не совсем физкультурно-спортивно, как местный молодняк, – что знаю здесь каждый куст и каждого кота… Да всё одно и то же, не по-спортивному сонно даже, с остатками местечкового гопарства, зато без столпотворенья, как в далёкой и неправдоподобной отсюда столице – тут, например, не надо даже особо приобочиваться на узкой плохо заасфальтированной дорожке, давая проход мирно гуляющему, ничем не выделяющемуся мэру… И лишь весной однажды всё побережье вкруг было завалено здоровенными, в если не в рост человека, то точно с второклассника или хорошую овчарку, каким-то образом повыпрыгнувшими из подо льда рыбинами… Быстро стали разлагаться на припёке, котам тоже не взять – в общем, недобрая аномалия…
Но это чуть в низине, за домами, а главная улица – как в Тамбове, да, наверно, и многих городах, Советская – прямая магистраль, совпадающая с злосчастной федеральной трассой, ближайшие точки коей – Москва и Рязань. Круглые сутки я вижу из окна поток машин, стёкла трещат от гула, башка трещит даже без похмелья, а сквозь стекло – и кажется, что из зеркала рядом тоже – даже свист какой-то… Зеркало стоит косо в ящике от трельяжа, размером в пол окна, в нём тоже всё гудит, дрожит и мчится – быть может, чуть быстрей, чем на самом деле… С пятницы по воскресенье здесь возникает гигантский затор, летом от гари без преувеличенья мутнеет в глазах, да и смотреть на эту рябь блестящих, супермощных, циклопических, но покамест не летательных, аппаратов, шкурой уже чувствуя, как сидящие в них гуманоиды-Голиафы поминутно давят рывком то одну педаль, то другую, всем существом устремившись куда-то вперёд, в заветные дали, в коттеджи-дачи, к клочку огороженной, не изъеденной дымом природы, где жарятся только купаты на решётке барбекю… А тут катишь на велике – и километр за километром всё эта плавящаяся на солнцепёке, гудящая, бампер к бамперу и бок к боку пробка… Она как-никак движется, а выплеснутые отрицательные эмоции, иной раз кажется, остаются – оседают, как грязь и гарь на подтаявший снег… Как та собака, которую вышвырнули из авто посреди города.
