Деревья и кусты давно превратились в белые скульптуры, а тяжелый мокрый снег все шел и шел. Машины не успевали чистить улицы и те становились совершенно непроходимыми. По дороге пробирался мальчик лет десяти. Тонкая куртка не спасала от холода, а ботинки промокли насквозь. Он медленно передвигал ногами, жалея, что не надел, как обычно, целлофановые пакеты поверх носков. Был канун Рождества, и город сверкал и переливался от иллюминации. Промерзший ребенок размышлял о том, что может напрасно именно сегодня он ушел из жилища своих новых приятелей, понимая, что позже оттуда бы не выбрался. Митя, так называла его мама, приехал в город из своего поселка после того как остался один. Мать работала обходчицей почти без выходных, чтобы заработать лишнюю копейку. Когда на станции произошла авария, то в этом обвинили изможденную женщину. Митю хотели отдать в детский дом, но, узнав об этом, он сначала спрятался в сарае у соседей, а потом и вовсе уехал в надежде заработать денег и нанять матери хорошего адвоката, чтобы вызволить ее из тюрьмы. В городе мальчик быстро понял, что ничего у него не получится. Собравшись в обратную дорогу, Митя на вокзале познакомился с компанией ребят, которые, узнав его историю, предложили свою помощь в добывании денег. Дети попрошайничали и освобождали карманы нетрезвых граждан. Чем еще они промышляли, мальчик узнать не успел. Очутившись в их жилье, Митя поразился смраду, который, казалось, уже впитался в бетонные стены, оклеенные тонкими бумажными обоями. Пьяные взрослые и дети лежали на грязных матрасах на полу. Отказавшись от еды грязно – зеленого цвета, он попытался прикорнуть, но, промучившись пару часов, так и не смог этого сделать. Голова от испарений страшно болела, и ребенок решил ехать обратно не мешкая. Уже пройдя несколько кварталов в неизвестном направлении, он обнаружил, что приятели очистили его карманы не только от денег, но и от документов.
Мальчик с длинными, как у кузнечика, ногами, тонкой шеей и большими голубыми глазами только внутренне сжался, как от занесенного над ним кулака. Слезы он выплакал давно, и теперь мог только закусывать губу до крови, чтобы физическая боль перекрывала душевную. Он думал не о том, как будет без денег и документов, а о том, что теперь не сможет помочь матери.
