Она была похожа на куколку.
Маленькая, светленькая, в белой полупрозрачной сорочке, отделанной кружевом. Под тонкой тканью виднелась упругая грудь, увенчанная бледно-розовыми сосками. Стройные бедра обтягивали кружевные пантолончики.
И личико кукольное. Губы пухлые, розовые. На белой-белой коже чуть просвечивает нежный румянец. Подкрашена, конечно, будущих рабынь перед тем как к клиенту вывести всегда приводят в товарный вид, но все равно хороша.
А в огромных голубых глазищах плещется страх. Перед комнатой этой, с красными стенами, перед сценой, залитой безжалостным светом софитов. Перед ним…
Лиар мазнул взглядом по другим девицам — фигурастая шатенка, сексапильная худенькая брюнетка, еще одна блондинка — только пышная, с большой грудью. Снова вернулся к той, первой. Куколке.
— Вот эту! — громко объявил он. — Ее хочу!
Отец поморщился.
— Ну кто так выбирает, Валиар? — укоризненно прогудел он. — Ты даже не осмотрел их толком. Поговори с каждой, раздень, почитай личные дела. Что ты как ребенок?
— Хиленькая какая, — заметила матушка, недовольно поджимая губы. Подошла к девушке, покрутила туда-сюда, словно манекен в магазине и объявила: — Валиар, мальчик мой, ее надолго не хватит. Выгорит через месяц, и новую раньше весны можешь даже не просить.
Лиар сжал зубы, чувствуя, как краска медленно заливает лицо. Он с самого начала был против, чтобы матушка сопровождала их с отцом. Но спорить с Маризой ди Абез, когда речь заходила о безопасности обожаемого сыночка опасался даже дед.
Хоть бы молчала, раз напросилась, не позорила единственного сына. Сейчас все, включая рабынь, будут ржать над ним. А он уже взрослый парень, ему шестнадцать…
— Хочу эту, — упрямо повторил он, вскинув подбородок. — Ты сказала, я могу выбрать любую. Я выбрал ее.
Девушка несколько раз моргнула длинными ресницами. Пухлые губы дрогнули, словно она сдерживала что-то. Слезы? Смех? Негодование? Как назло, способность поглощать эмоции снова отказала перед выходом из дома. Дар проснулся недавно и был неустойчивым, слабеньким. “Задержка развития” — повторял семейный доктор, разводя руками, а сверстники, уже сменившие по несколько личных рабынь, смеялись над “сосунком”.
А потом Куколка опустила голову. Светлые локоны закрыли лицо, и Лиару стало обидно. Прячется! От него.
