Виктор переключил на ближний свет и слегка сбросил скорость. Ливень, пеленой застилавший лобовое стекло, повис над дорогой, как плотный занавес из дождя. Двигаться вперед стало очень сложно. Мысли в голове путались. Сбивались где-то в одной части мозга в сюрреалистический клубок без всякой логики. Он занервничал, но словно не по-настоящему. Он отучился злиться долго. Виктор просто моментально забывал о причине своего гнева, а потому напряжение становилось бессмысленным, и уже через мгновение он расслаблялся. Но и состояние его покоя казалось каким-то странным, полуспокойным, нереальным. Разум был омрачен изощренными обидами, которые возникали из ниоткуда и туда же исчезали, не задерживаясь в сознании надолго. Собственно, Виктор не мог с точностью сказать, о чем он думает в конкретный момент времени и что именно он чувствует. Все смешалось: эмоции, воспоминания, действительность. Чертов ливень, он лишь усугублял его крайне неуравновешенное состояние! Виктор не понимал, что с ним происходит и что он должен делать после каждой следующей волны страха. Устав от напряжения, он прекратил бороться с собой, решив, что если им руководит кто-то или что-то, то пусть будет на то его воля. Непосильный самоконтроль полностью истощал сознание.
Мокрая, скользкая горная дорога с ямами да ухабами становилась все более сложной по мере того, как поднималась выше. Хорошо, хоть машин не было. Он сосредоточенно всматривался вперед, но кроме потрепанной грязно-белой линии слева от капота не было видно ни зги. Лишь три-четыре метра форы и… ливневый занавес.
Периодически звонил телефон, но Виктор выхватывал только сыновье «пап!». Горы и обильный, словно тропический, ливень глушили сотовый сигнал. Навигатор тоже вышел из строя.
– Алло? Алло?! Сволочная погода! – в который раз воскликнул Виктор и хотел было уже бросить телефон на сиденье рядом, но тот опять завопил.
– Пап, ты м… слыш…? – наконец донеслось прерывисто.
– Да, говори, сына! Я слышу!
– Ты уже возвращаешься? Мы в реа…ции, маме сдел… промывание же…ка. Слышишь, пап?!
