Машина мягко катилась по шоссе.
- Хорошо асфальт положили! – удовлетворённо заметил водитель. –
Научились наконец-то!
- Товарищ подполковник! – повернулся к нему парень с правого
сиденья.
- Паш, давай сегодня без званий, - перебил его водитель.
- Николай Петрович, - поправился пассажир. – А откуда вы про
этого деда узнали?
- Когда я только начинал службу, мне дали задание его проверить.
Это был 99-й год, а он лежал в закрытой психиатрической больнице.
Кербинка, может слышал?
Павел помотал головой.
- Ну и хорошо, что не сталкивался, - усмехнулся Николай
Петрович. – Ну вот. Мне машину-то тогда не дали, своим ходом
добирался. Весна, холодно ещё. Я злой как чёрт. Тоже мне задание –
психа какого-то проверять! Приезжаю, иду к главврачу, а сам думаю –
я, наверное, не угодил начальству, раз мне такое дурацкое задание
дали. А главврач как-то странно себя ведёт – дверь кабинета запер,
и говорит шёпотом.
Он на минуту замолчал, перестраиваясь в правый ряд. Павел
терпеливо ждал. Заняв правую полосу, Николай Петрович
продолжил.
- И, значит, объясняет мне обстоятельства дела. Пациент –
пожилой мужчина. Его подобрали на улице, в каких-то обносках не по
сезону. Он приставал к ППСникам, требовал доставить его к
начальству. При этом спрашивал – какое сейчас число, какой год, кто
генеральный секретарь партии. Это в 99-м то году! ППСники вызвали
бригаду, его доставили в больницу, а главврач позвонил нам. Вот
меня и послали. Главврач дальше рассказывает – по физическому
состоянию пациенту 55-60 лет, ухоженный, явно регулярно получал
медицинскую помощь, причём квалифицированную. А вот с психикой
хуже. Разговаривает свысока, требует начальство, себя называть не
хочет. Но самое главное – последние 30 лет совершенно не помнит,
как будто кусок памяти вырезали.
- А почему наши этим заинтересовались? – Павел был явно
заинтригован рассказом.
- Он упоминал такие подробности, которые мог знать только
человек, вхожий в конце 60-х в высшие эшелоны Советской власти, -
объяснил Николай Петрович.
- У какого-то бывшего советского функционера на старости лет
крыша поехала? – предположил Павел, и сам же себе возразил. – Но
если возраст 55-60, то вроде бы рановато.
- Поговорил тогда я с главврачом, и понял, что влипаю в большую
политику, - продолжал рассказ Николай Петрович. – Но задание есть
задание. Говорю – покажите мне вашего пациента. Привели меня к нему
в одиночную палату, и заперли с ним наедине. А за дверью пара
санитаров дежурит. Гляжу на него – ещё не старый, выглядит хорошо,
взгляд осмысленный, даже уверенный. Он сразу сообразил, что я не
врач, потребовал показать документы. Именно потребовал, таким
начальственным тоном. Я ему служебное удостоверение показал. Он
спрашивает: «Что ещё за ФСБ? А КГБ куда делось?» Объяснил – так и
так, переименовали. Он головой кивает – понятно, мол. И тут
начинается самое интересное.
