[1]
– Переносили его в прошлом году. И то, доложу я вам, была целая операция, – говорил мистер Карлин, поднимаясь по ступенькам. – Действовать, разумеется, пришлось вручную, иначе никак не получалось. Ну, естественно, перед тем как вынуть из рамы в гостиной, застраховали его у «Ллойда»[2]. Это единственная на свете компания, способная обеспечить страховку на сумму, которая подразумевалась в данном случае…
Шпренглер не ответил. Этот мистер Карлин был дурак дураком. А Джонсон Шпренглер давным-давно усвоил правило: единственный способ поддерживать беседу с дураком – это игнорировать его.
– Застраховали на четверть миллиона долларов, – снова принялся за свое Карлин, добравшись до площадки второго этажа. Рот его кривился в полугорестной-полунасмешливой гримасе. – И, доложу я вам, это влетело нам в копеечку!..
Мистер Карлин был низенький человек, не слишком толстый, но плотный, в очках без оправы и с загорелой лысиной, сверкавшей, словно покрытый лаком волейбольный мяч. Из коридора на них отрешенно и бесстрастно взирал рыцарь в доспехах, охранявший полутемное помещение, наполненное красновато-коричневыми тенями.
Коридор был длинный, и, вышагивая по нему, Шпренглер изучал стены и развешанные на них предметы холодным и оценивающим взглядом знатока. Сэмюель Клэггерт приобретал картины, книги и статуэтки в неимоверных количествах, но далеко не всегда они представляли хоть какую-нибудь ценность. Подобно большинству быстро выбившихся в люди и разбогатевших промышленных магнатов конца девятнадцатого столетия, он мало отличался от мелкого ростовщика или владельца ломбарда, рядившегося в одежды коллекционера и истинного ценителя искусства. С упорством, достойным лучшего применения, он скупал чудовищные полотна, ерундовые романчики и стихотворные сборники в дорогих переплетах телячьей кожи, а также совершенно ужасающие скульптуры, искренне считая их произведениями искусства.
И здесь, наверху, все стены были сплошь завешаны – буквально как гирляндами, иначе не скажешь, – имитациями марокканских гобеленов; бесчисленными (неизвестно чьей кисти) мадоннами, державшими на руках бесчисленных же младенцев с нимбами вокруг головок, и бесчисленными ангелочками, порхающими на заднем плане; канделябрами в завитушках, среди которых выделялось одно совершенно чудовищное и непристойное изделие в виде похотливо улыбающейся бронзовой нимфетки.
