В ночь лунную в старинном интерьере…
Лунный свет, проникая в здание сквозь высокие окна, наполнял галерею млечно-голубым мерцанием. Там, куда он падал, темнота отступала, открывая глазу детали старинного интерьера, картины, развешанные по периметру залов. Изображения на холстах при лунном освещении принимали странный, какой-то инопланетный вид, наполнялись вдруг новым, неведомым прежде смыслом. Андрей шёл по картинной галерее, направляясь к парадной лестнице.
Наборный паркет сонно поскрипывал, привычно отзываясь на его шаги. Андрей ещё не вышел из состояния рабочей сосредоточенности – даже закрыв кабинет, он мысленно продолжал пребывать где-то посередине между русским классицизмом, барокко и псевдоготикой. Он ухватился за Ринальди ещё на пятом курсе, главным образом, потому, что это имя неразрывно связано с Гатчинским дворцом. В аспирантуру, однако, его тогда не приняли, и диссертацией он занялся лишь в этом году, то есть на семь лет позже, чем это случилось бы при более удачном раскладе.
Время было упущено, упущенное приходилось навёрстывать. И Андрей навёрстывал, трудился в поте лица. Сегодня он просто заработался, забыл о времени, погружённый в изучение особенностей стиля Бренна и Воронихина, оставивших свой след на гатчинской земле. Масть, как говорится, пошла. Андрей работал бы и дольше, хоть до утренних петухов, но тут на пороге комнаты нарисовался Николай (было его дежурство), поинтересовался, «долго ли ещё?», «скоро ли уже?» – а вслед за ним сразу позвонила бабушка: у неё к вечеру подскочило давление; ещё сказала, что заходил Виктор, которому срочно понадобился номер мобильника Андрея; вообще-то, он сообразил, что она звонила напомнить – домой пора. Оба раза Андрей отвечал невпопад, думая о своём, однако творческий настрой сбился, и он засобирался домой.
Он вышел из кабинета и запер дверь. Его мысли по-прежнему были заняты диссертацией – но стали рассеянными, двигались как бы по инерции. Время снова тикало, тик-так – десять тридцать р.ш., снова существовал мир вне работы: август на исходе, а вместе с ним завершатся каникулы – начнутся лекции, семинары, беспокойные студенты потянутся в аудитории, и преподаватели тоже будут вставать ни свет ни заря, ехать в институт, и всё меньше времени будет оставаться на «чистую» науку.
