Лучше нам смерть в подвиге, чем жить в падении (прп. Лев, 30).
* * *
Враг… ничего бы не мог успеть, когда бы не предварила твоих падений гордость… После падений одно средство – смирение, сознание своей немощи и испрошение прощения с обвинением себя (прп. Макарий, 20).
* * *
Падения наши в гнев и прочие действия страстей доказывают нам предварившую духовную гордость и уже невольно нас смиряют; будем стараться истреблять корень сей, то ветки сами отвалятся (прп. Макарий, 20).
* * *
О твоих неисправлениях приноси всегдашнее покаяние и проси Бога подать тебе помощь; оттого мы и падаем, что не имеем смирения, ибо, по слову святого Иоанна Лествичника, где совершилось падение, там предварила гордость. О падении надо разуметь всякого рода: в помыслах, словах, нерадении и лености (прп. Макарий, 20).
* * *
Надо иметь многий искус, пока познаем нашу немощь истинно и смиримся, и это не малым временем, а многим стяжавается. Сами падения наши обуздывают наше надмение и уже невольно смиряют. А перед Богом лучше грешник с покаянием, нежели праведник с гордостью (прп. Макарий, 20).
* * *
Падающий и восстающий, кающийся и смиряющийся лучше непадающего, и некающегося, и несмиряющегося; от браней научаемся искусству (прп. Макарий, 20).
* * *
Все мы, христиане, пока живы, должны быть осторожны и внимательны к своему спасению. И кто думает, что он стоит, – по слову апостольскому, – берегись, чтобы не упасть (1 Кор. 10, 12), памятуя всегда ужасающий пример погибшего Иуды. Немощные же из нас и падающие да возбуждаются надеждой исправления, видя утешительный пример благоразумного разбойника, наследовавшего рай (при. Амвросий, 3, ч. 2).
* * *
За одним монахом бес ходил тридцать лет, стараясь соблазнить его и все не удавалось. Наконец через тридцать лет он соблазнил его блудом, и монах пал. Впасть в этот грех монаху – все равно что уничтожить все свои предшествовавшие труды. Бес пришел к падшему и сказал ему, что он теперь отпал от Бога и стал рабом греха и диавола.
– Ты теперь мой, – говорил бес.
– Никогда, я – раб Божий.
– Да как же ты можешь быть Божиим, когда впал в мерзейший грех? Ты ужаснейший грешник.
– Ну что ж, что грешник? Я – Божий, а тебя знать не хочу.