Лето пока не достигло своего зенита, но уже в самом разгаре. Солнце только-только приподнялось над горизонтом и в чаще леса его жгучего диска еще не видно, однако свет, принесенный им, уже озаряет всё окрест. Шагах в тридцати от неспешной таежной речки, которую можно бы при желании перейти за два-три шага, когда б не топкое илистое дно, чуть выше по отлогому склону, на ровной площадке кучно растет группка березок, словно дразня своей белой наготой окружающие сосны. Близ одной из них еще дымятся пепельные останки прогоревшего костерка. У кострища, накрывшись легким покрывалом, спит на охапке мелких веток человек. Но едва свет всходящего светила коснулся его, он мгновенно проснулся, с наслаждением потянулся всем телом и легко вскочил на ноги.
Тут же из-за ближайшего куста рябины вынырнул взлохмаченный коричневый пес и весело запрыгал вокруг, крутя хвостом. Но быстро опомнившись, степенно уселся против хозяина, преданно глядя на него. Лишь глаза да невольно прорывавшееся слабое повизгивание выдавали его нетерпение. Молодой человек, нагнувшись, почесал пса за ухом, от чего тот вновь бешено забил по земле хвостом, и спустился к ручью умыться и набрать в котелок воды. Пёс остался караулить небогатый их скарб, состоящий из весьма умеренных размеров котомки, подвешенного над ней на ветке книзу стволом ружья, да скомканного покрывала с брошенной на него курткой.
Минут через пять вернулся молодой человек. Аккуратно подвесив над углями котелок с водой, он насбирал тут же невдалеке хвороста и, найдя под золой пару тлевших угольков, раздул огонь. Убедившись, что костер дальше способен гореть самостоятельно, отер влажное после умывания лицо и руки о край покрывала, встряхнул его, тщательно свернул и подвязал специальными веревочками к котомке. После поправил расползшиеся ветки бывшего ложа и, усевшись на него, принялся ждать, когда закипит вода. Пес, уяснив, что хозяин больше не собирается бегать по полянке, придвинулся поближе и, свернувшись калачиком, спокойно стал ожидать своей порции. Молодой человек протянул руку и еще раз потрепал пса по загривку:
– Ну как, Лохматый? Поймал кого ночью? Сыт наверно?
Пес виновато посмотрел на хозяина. Никого он не поймал. Честно говоря – даже не старался. Опустив морду на передние лапы, щурился от предвкушения. Предвкушения наступающего дня, предвкушения завтрака. А больше – от предвкушения дальнейшего путешествия. Куда они идут с хозяином, пес не знал. Да и в этом разве дело? Главное – идти. Пес подозревал, что и сам его хозяин не особенно-то имел представление о цели своего путешествия. Всю свою недлинную жизнь Лохматый провел в тайге. Лишь изредка они заходили в какой либо поселок, где он мог всласть нагрызться с местными собаками да поувёртываться от палок, щедро раздаваемых селянами. Это было очень весело, но вскоре утомляло. Благо и хозяин долго не задерживался среди своих собратьев и, переночевав ночь – другую, свистнув другу, уходил с ним обратно в тайгу. Чаще они бродили одни, лишь изредка брали в свою компанию двух-трех человек, которым хозяин то ли показывал что-то, то ли провожал куда. Да не в том суть. Просто в тайге было хорошо.
