Вспышки фотокамер на мгновение ослепили его. Как жаль, что он не может прогнать репортеров.
Они толкутся возле него месяцами – с тех самых пор, когда среди этих унылых холмов к югу от Каира были обнаружены первые археологические находки. Как: будто они понимали, что происходит. Как будто им было ведомо, что после долгих лет работы Лоуренс Стратфорд наконец-то приблизился к главному открытию своей жизни.
И вот они здесь – со своими аппаратами с надоедливыми вспышками. Они чуть не сбили его с ног, когда он пробирался по грубо высеченной в горе тропинке к письменам, видневшимся на полураскопанной мраморной двери.
Ему показалось, что сумерки слишком уж внезапно сгустились. Он видел буквы, но не мог их различить.
– Самир! – крикнул он. – Посвети!
– Хорошо, Лоуренс.
Сразу же за его спиной зажегся фонарь, и желтый луч высветил каменную плиту. Так и есть, иероглифы – глубоко врезанные в итальянский мрамор, залитые изумительной позолотой. Такой красоты он никогда раньше не видел.
Он почувствовал осторожное прикосновение руки Самира и начал читать вслух:
– «Расхитители могил, убирайтесь прочь от этой гробницы, иначе вы разбудите ее обитателя и гнев его выйдет наружу. Рамзес Проклятый мое имя…»
Он бросил взгляд на Самира. Что бы это могло значить?
– Продолжай, Лоуренс, ты переводишь гораздо быстрее меня, – сказал Самир.
– «…Рамзес Проклятый мое имя. Некогда повелитель Верхнего и Нижнего Египта, покоритель хеттов, строитель храмов, любимец народа, бессмертный страж египетских царей и цариц. В год смерти великой царицы Клеопатры, когда Египет превратился в римскую провинцию, я приговорил себя к вечной тьме. Трепещите, вы, кто позволит лучам солнца проникнуть в эту дверь…»
– Чушь какая-то, – прошептал Самир. – Рамзес Великий правил за тысячу лет до Клеопатры.
– Но эти иероглифы, без сомнения, относятся к эпохе девятнадцатой династии, – возразил Лоуренс. Нетерпеливым движением он отбросил в сторону заслонявший письмена камень. – Взгляни, надпись повторяется – на латыни и на греческом. – Он помолчал, потом быстро прочитал последние три строчки на латыни: – «Предупреждаю: я сплю – так же как спит земля под ночным небом или под снежным покровом. И если меня однажды разбудить, со мной не справиться никому».
Лоуренс молча вглядывался в надписи, снова и снова перечитывая их. Он еле расслышал Самира:
