И ведь не придерешься, объявилась Кайна с самыми добрыми намерениями: предупредить, что из глубин всплывает Великий кракен. А чего предупреждать? И без того все кругом вопит на разные голоса: «Кракен проснулся! Великий кракен всплывает!» Глухим надо быть, чтобы не услышать. И только глупый поверит в Кайнину заботливость; просто-напросто захотелось Кайне полюбоваться чужой неудачей, посочувствовать на словах, не скрывая ехидной улыбочки. Еще бы!.. Это же какое удовольствие: посмотреть, как гонористая девчонка, впервые высунувшая нос за порог дома, будет что есть сил улепетывать обратно, не добыв ничегошеньки, так что придется дурехе чуть не полсотни лет копить силы для нового полета. А удачливая Кайна, у которой уже сейчас в запасе не меньше десятка вылетов, будет притворно охать и повторять при каждом удобном случае: «Говорила я, рано тебе из дому вылетать, поучись еще годик-другой. А не послушалась доброго совета, так теперь – полвека сиди». И не возразишь, не огрызнешься, ты теперь никто и звать тебя никак, летучее имя Чайка дано тебе в насмешку, сиди и смотри, как другие летают. Обессилевшее помело в угол поставь, а хочешь – чисти им половики, на это оно еще сгодится.
– Пошевеливайся, милая! – звучал в ушах голос Кайны. – Тут не абы кто, сам Великий идет! Такое творится – страх глядеть! Поспешай!
А погода как назло – добычливая, ветер крепчает с каждой минутой, бьет рывками, закручивается в дикий ураганный глаз. Мелкий сор сгорает в его порывах бессмысленными искристыми вспышками. А вон и бирюзовая змейка скользнула, та, что дает помелу силу полета. Чайка метнулась в сторону и поймала змейку, словила голой рукой, как не всякая бывалая ведунья сможет. Одна бирюзовица есть, значит, дома годом меньше сидеть, если, конечно, успеешь вернуться. Сейчас счет идет на мгновения, не на годы…
– Что ты делаешь, дура! – восторженно вопила Кайна. – Сожрет!
Чайка не слушала. Она сама видела, что мироздание ежесекундно готово треснуть, выпустив из глубин потустороннего алчущее исчадье тьмы. Ведьмы называли его кракеном, а каков он на самом деле, никто не знает. Если кто и успел увидеть, уже никому не расскажет. Кракен являлся отовсюду и если не хватал сразу, то лишь для того, чтобы жертва успела прочувствовать весь ужас своего положения.
