Когда-нибудь, когда я стану
владычицей морскою, я обязательно сровняю этот долбанный монастырь
с землей, а потом повелю засадить место, где он находился,
деревьями и кустами. Или солью засыплю. Или…
Мои мечтания о том, что я сделаю с
ненавистными стенами были грубо прерваны голосом одной из сестер и
мне пришлось отложить шитье, вскочить с лавки, поклониться и
смиренно произнести:
— Иду, сестра, — и, что самое
смешное, таки пойти туда, куда велели.
Сообразила я, что место, куда меня
направили, необычно, лишь преодолев большую часть пути: все-таки не
часто монастырская воспитанница удостаивается аудиенции
настоятельницы. Правда, мне удавалось побывать за те годы, что я
воспитываюсь в монастыре, несколько раз, и все до единого были
связаны с тем, что я в очередной раз отмочила что-то этакое, но на
сей раз я вроде как ничего такого и не делала. Или делала? Чтение
же допоздна не в счет?
Впрочем, какая разница считаю я себя
в чем-то виноватой или нет. Мое мнение тут не учитывается никем и
ни при каких обстоятельствах. Я — монастырская воспитанница. Да мой
родитель нехило жертвует на нужды монастыря, но преференций мне это
не дает никаких. Ну, не считать же за таковые нравоучения типа:
“Ах, твой батюшка такой… Твой батюшка этакий… А ты
такая-сякая!”
А я… Я и вправду такая и даже сякая.
Мне тесно в упорядоченном и жестко регламентированном мирке
женского монастыря, несмотря на то, что прошло уже целых шесть лет
с тех пор, как я сюда попала.
Все началось с того, что я умерла.
Причины смерти не так важны и интересны, а вот то, что последовало
за этим — очень даже. Я оказалась в длиннющем тоннеле, или, скорее
коридоре, из которого вело множество дверей. Непонятно запертых или
нет, но то, что они не были распахнуты — факт. Также как и то, что,
вообще-то, умирать я не собиралась. Просто, видимо, организм не
справился с внезапно обрушившейся на него болезнью и… Несколько
дней высокой температуры, а потом все. Тоннель. Ну, или коридор. И
двери. И острейшее желание ЖИТЬ! А потом мощный толчок в спину и я,
распахнув своей тушкой одну из дверей, куда-то лечу. Впрочем, лечу
недолго и…
— ... Животворящем Твоим Духом, ныне
и присно, и во веки веков. Аминь! — я слышу мерный речитатив…
молитвы?! И чую тяжелый, прямо-таки густой, запах ладана, свечей,
людей и еще чего-то. И меня кто-то крепко держит за руки, а я,
кажется, пытаюсь вырваться и убежать. А потом все гаснет.
